Житие преподобной Досифеи затворницы Киевской, часть 1
Октябрь 7th 2012 -
Когда обедня окончилась и люди стали выходить из церкви, иеромонах подошел к Досифею и, указывая перстом на шедших в толпе народа мать и сестру, ничего не подозревая, сказал:
— Брат Досифей!.. Они весьма желают говорить с тобою. Исполни их просьбу, посети их в гостинице.
Зорким оком поглядела Дарья по направлению перста и мгновенно угадала, что это были за люди. Сердце ее вздрогнуло и затрепетало как пойманная птичка, но Дарья удержалась от восклицания.
— Хорошо, батюшка... Передайте им, что я скоро приду... приду к ним... — глухим голосом отвечала Дарья иеромонаху и быстрыми шагами направилась в свою келию. Там, наскоро собрав свои вещи и накинув на плечи котомку, Дарья, не медля ни минуты, вышла за монастырские ворота и направилась в Киево-Печерскую Лавру...
Тяжел и долог был ее путь. Палило ее знойное солнце, мочил проливной дождь, пугали хищные звери, непривычные к ходьбе ноги болели и утомлялись, но Дарья решила терпеть до конца. “Добрый человек, — думала она, — всегда найдет добрых людей, которые дадут ему кусок хлеба, а воду даст ему земля без платы. Большего человеку не нужно”.
На пути своем тернистом.
Не страшись — иди вперед...
Путь тернистый, путь тяжелый
К тихой пристани ведет.
Только узкою тропою
Прямо к правде ты придешь:
Там и радость неземную,
И спокойствие найдешь...
Долго странствовала Дарья и, наконец, достигла Киева. Золотыми крестами заблистали на солнце величественные храмы древнего русского Иерусалима, но краше всех и выше всех, вздымаясь над крутыми берегами
широкого Днепра, показалась чудотворная Лавра. С великою радостью вошла Дарья под кров обители священной и, поклонившись нетленным останкам святых угодников Божиих, направилась к настоятелю Лавры архимандриту Иллариону (Негрембецкому).
Там, представ перед ним, Дарья смело сказала:
— Отче святый... Я крестьянин некоего из великороссийских бояр... Зовут меня Досифей... С юных лет возымел я желание быть монахом и решил посвятить себя на служение Распятому Христу... Не оставь моей скудости... Прими меня под кров Небесной Владычицы. Верь, что я буду трудиться здесь до последнего издыхания и ни единым жестом не посмею осквернить благодатной святыни.
Настоятель осмотрел Досифея с ног до головы и, не решаясь лично приютить беглеца, доложил об этом митрополиту Рафаилу Заборовскому. “Вероятно, — думал настоятель, — этот беглец натворил какого-либо зла и скрывается от глаз правосудия. Боюсь, чтобы не приобрести с ним великих хлопот... Уж очень лицо его не говорит за то, чтобы ему хотелось спасаться в монастыре...”.
Благочестивый архипастырь тотчас призвал Досифея к себе и, видя перед собою благообразного юношу-крестьянина, удивился его начитанности и обширному уму. Долго беседовал он с удивительным беглецом и хотя принял его благосклонно, однако тоже отказался исполнить его заветное желание.
— Друг мой, — сказал митрополит, — ты сам знаешь, что, по указу Царского Величества, ни воинов, ни беглых крестьян, без отпускного письма своего помещика принимать в монастырь не велено. Но мало этого. Даже и о тех лицах, кои уже освобождены, проведывать приказано — для чего освобождены, и умеющих грамоте не весьма постригать, кроме собственного Императорского Величества указа и Синодального определения (“Регламент” Петра I).
Поняла тогда Дарья, что не суждено ей Богом открыто проживать на монастырской свободе и что не для такой жизни призывает ее Господь. “Всяк иже хощет по Мне идти, да отвержется себе и возьмет крест свой и по Мне грядет” (Мф. 16, 24; Мр. 8, 34; Лк. 9, 23). Крест же сей: разного рода лишения, тягости и печали. А потому, раз она решилась идти за Господом Крестоносцем, то не может шествовать без креста. Ибо желающий вырваться из плена врага спасения разве может сделать это без борьбы и ран? Или больной, которому необходимо сделать прижигания и отрезы, разве может избавиться от страданий и боли?
И рассудив обо всем, Дарья решилась на последнее средство. По примеру начальника русского иночества преподобного Антония она избрала себе древний вид отшельничества — пещерное житие. И подобно тому, как некогда преподобный Антоний обходил монастыри, что бы отыскать себе подходящее по духу место для начатия иноческих подвигов, так юная Дарья стала обходить Киевские обители, ища себе подходящее убежище. Но не найдя ничего в самом граде Киеве, отправилась за город, в Китаевскую пустынь, и там, обходя окрестные горы и леса, обрела большую высокую гору, нарицаемую Китай. Гора эта, окруженная с юга и севера дремучими лесами, стоит на две с половиною версты от Днепра и с вершины ее вид на окрестность на большое расстояние, даже до Триполья...
Взойдя на вершину ее, Дарья пришла в неописуемый восторг и в умилениисердца воскликнула: “Это — покой мой навеки: здесь вселюсь” (Пс. 131,14). И решила поселиться здесь навсегда. Кроме того, осмотрев ее с разных сторон, Дарья обрела на Китай горе множество ископанных пещер, по которым видно было, что киевские подвижники издревле отходили сюда на строжайшее уединение. Но не желая пользоваться плодами чужих трудов, Дарья собственноручно вырыла у вершины горы небольшую пещерку и тайно поселилась в ней 4.
Никто не обратил на нее внимания. Никто не преследовал ее здесь. Многие спасались так. Многие уходили в то время в дремучие леса. Строгие указы Великого Петра и его преемников о непринятии в монастыри людей беглых и несвободных могли только поддерживать именно этот вид иночества, который освобождал. отшельника от уз общественного рабства и навсегда укрывал его от взоров мира и полицейских. И только десятки лет сурового пустынножительства привлекали к спасающемуся внимание мира, но уже не недоверчивое, а полное благоговейного уважения.
