Житие преподобной Досифеи затворницы Киевской, часть 1
Октябрь 7th 2012 -
Как молодой сокол, затомившийся в долговременной неволе, расправляет свои отяжелевшие крылья, так с тайною охватившею сердце радостью направилась Дарья к Москве. Со священным трепетом и вся преисполненная духовной жажды молилась она там. Роковой побег совершился. Оставалось только избрать место для начатия иноческих подвигов. И не долго думая, Дарья направилась в Вознесенский монастырь. Войдя в церковь, она увидела бабушку. Спокойно молилась старица Порфирия перед образом Богоматери. Но как осунулась, как постарела она. Как изменились за эти 6 лет лица многих сестер.
“Счастливые! — подумала Дарья. — Открыто и беспрепятственно вы отдали себя на служение Богу, а я… вынуждена прятаться, скрываться, терпеть...”
И воспламенившись сердцем, Дарья хотела уже подойти ближе, чтобы поклониться в ноги дорогой бабушке и облобызать всех. Хотела даже пойти к матушке игуменье, рассказать ей все свои приключения и просить о пострижении. Но мысль, что она слишком молода и не достигнет желаемого успеха, охладила пыл ее пламенного сердца. А там, внезапно могут нагрянуть родные и, разоблачив место ее пребывания, силою возьмут ее домой. “Итак, нет! Не такая жизнь суждена мне. Не такой путь лежит предо мною!..”
И не долго думая, Дарья вышла из монастыря, остригла волосы, приобрела на базаре мужское крестьянское платье и, переодевшись в него, направилась в Троице-Сергиевскую Лавру.
Трудно было признать в Дарье девушку, да еще благородного, знатного рода. Бледное исхудалое лицо, загорелое от солнца и долговременного путешествия, изменило нежные очертания красивого девичьего личика и сделало их более грубыми и мужественными. Низкий голос и степенная равномерная походка также не могли вызвать никакого подозрения. Но вот, наконец, пришла Дарья и в Сергиевскую Лавру.
Не раз бывала она здесь. Часто приезжали они с бабушкой Порфирией на богомолье. А потому, каждое место, каждый уголок этой отечественной святыни остался у ней в памяти... Что же монастырское начальство? Оно приняло Дарью весьма благосклонно. Но проведав о том, что Досифей (таким именем назвалась Дарья по прибытии в Лавру) никто иной, как беглый юноша-крестьянин, отказалось наотрез постричь его в иноческий образ. Долго рассуждали старцы об этом и наконец разрешили Дарье пребывать в Лавре тайно, на послушании.
“Видно, так Богу угодно” — подумала Дарья. И не находя никакого исхода и возможности к исполнению своего тайного намерения в России, не теряла надежды получить пострижение в Киеве 3. А пока, до поры до времени, решила потрудиться в Троице-Сергиевой обители.
Не будем говорить о том, что все от души полюбили статного, юного и трудолюбивого беглеца Досифея. Ибо не было такого человека, которому не сумел бы угодить он. Не было такого послушания, на которое он не был – бы способен. Всякий видел в нем пример истинного трудолюбия и постоянного стремления жить по-Божески. Но скажем лишь то, что нелегко было спасаться юной малоопытной девушке среди другого пола. Подумайте, сколько осторожности, сколько силы воли и внимания требовалось от нее, чтобы устоять от соблазна, от искушений и зла. Ведь и она была подобна другим людям и, по греховным навыкам падшего естества человеческого, носила во внутренности своей неисчерпаемую глубину страстей и неиссякаемый источник грехов. Чем же ограждалась Дарья? А вот чем. Какой бы степени благости, добродетели, невинности и благочестия не достигала она, всегда не переставала ходить со страхом и, в рассуждении целомудрия, никогда не полагалась на самую себя.
— Что я такое? — ежеминутно вопрошала себя Дарья. — Слабость, непостоянство, неверность.
И оставаясь непрестанно на страже внимания, хранила глаза и уши свои, чтобы не услышать чего-либо, могущего осквернить ее душу. Наблюдая чрезвычайную скромность и строжайшую умеренность, уклонялась от ненужных, даже самых необходимых разговоров с мужским полом и, чувствуя себя совершенно беспомощною находиться без присутствия благодати Божией, беспрестанно молила Господа о неоставлении и помиловании ее. Так начинал спасение Досифей, так закалял в себе терпение и могучую волю.
Прошло три года. Обезумевшие от горя родители, испытав все способы к отысканию пропавшей дочери, потеряли всякую надежду на ее возвращение и, наконец, решили испытать счастья: лично приехали искать Дарью по Москве. На вопросы их у схимницы Порфирии, старица только с удивлением качала головой и, конечно, не могла дать никакого ответа.
Тогда в большом отчаянии и сердечной тревоге родные отправились в Лавру преподобного Сергия и там усердно просили Бога и святых угодников Его, дабы им был открыт след пропавшей дочери. Молитва родителей была услышана. Когда Дарьина мать со своею старшею дочерью стояли в церкви около солеи, мнимый послушник Досифей часто проходил около них, зажигая и погашая перед иконами свечи. Долго и внимательно разглядывала его родная сестра и, приковавшись вниманием, заметила в лице его удивительное сходство со своею пропавшею сестрою.
— Мамочка, мама, гляди, вон стоит Дарья!.. — шепотом воскликнула, наконец, сестра.
— Ах, что ты, родимая, да это — монах...
— Нет, нет, мамочка, — это она... Погляди лучше: и волосы, и глаза, и подбородок, и губы — все ее.
В это самое время Досифей оглянулся на толпу. С глубоким вниманием вперила отчаявшаяся мать свой пытливый взор в родное детище, и какое-то внутреннее чутье тотчас подтвердило ей предположение старшей дочери.
— Господи!.. — зашептали ее побледневшие губы, — да неужели это она? Неужели это Дарья, мое родимое дитятко, которую уже три года ищет истерзанное тоскою мое материнское сердце? А что, если и в самом деле это она? О, как возблагодарю Тебя, Боже, яко услышал еси глас моления моего!.. Но как же могло случиться это? Как попала она в сие святое место? Впрочем, что же я?.. Решительная, предприимчивая, умная, она была способна и не на такой подвиг...
И бедная старушка то радовалась, то, хватаясь рукою за трепетавшее сердце, готова была от неожиданности и волнения упасть в обморок.
На счастье их, вблизи проходил знакомый иеромонах. Старшая сестра тотчас остановила его и, указывая глазами на Досифея, попросила привести его к ним в гостиницу. Иеромонах утвердительно кивнул головой и, не расспрашивая о причине этого желания, пошел дальше...
