Житие преподобной Досифеи затворницы Киевской, часть 1
Октябрь 7th 2012 -
И Дарья порешила во что бы то ни стало уйти в монастырь. “Но куда? В какой монастырь? Эх, не все ли равно!.. Лишь бы только поскорее пристать к тихой пристани... Господь Милосерд. Он очищает и возводит избранных Своих к высшему совершенству разными путями жизни, сообразно с их духовным состоянием. Вот, например, преподобная отроковица Мария, переодевшись в мужское платье, поселилась вместе с отцом в мужском монастыре и под именем Марин спасалась там, преуспевая в добродетелях и творя чудеса... Или преподобная Евфросиния — 16 лет от роду также переоделась в мужское платье и, под именем царского евнуха Измарагда, пришед в мужскую обитель, навсегда поселилась там. Целых 38 лет прожила она в этой обители и только за три дня перед кончиной своей, когда лежала на одре в болезни, открылась пришедшему в монастырь отцу своему, что она его дочь2... Отчего бы и мне не последовать их благому примеру? Неужели у меня не хватит для того силы воли? Неужели Господь не поможет мне уневестить себя Христу? О, нет! Я верю всему. И вера моя спасет мя...”.
Долго размышляла об этом Дарья и страшилась одного, чтобы постоянное откладывание “до завтра” не вызвало неудовольствия Божия. Еще боялась того, чтобы совесть ее, успокоенная этим “завтра”, не замолкла совсем, а желание прервать сообщение с миром не показалось для нее непосильной жертвой и, вместо решения устроить побег из родительского дома, не вкралась жалкая мысль оставить это решение без надлежащего исполнения. Ибо “никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия” (Лк. 9, 62). И даже мысль о том, что неудачный побег может быть замечен родными, и вместо приобретения свободы, необходимой для выполнения тайных замыслов, ее могут вернуть с позором домой, не могла поколебать предпринятого решения.
— Господи, Господи, взыска Тебе лице мое, — со слезами взывала Дарья и пламенно молилась Творцу, в надежде на Его неизреченную милость. И что же:
Молитва Небо отверзает;
Что с верой просим у Творца —
Все нам Всевышний посылает,
Являя милость без конца...
Сердцеведец всей твари Господь, внимая тайным помыслам отроковицы Дарьи, не замедлил устроить благое хотение ее...
Наступил 1736 год. На дворе стоял май. Весна была ранняя, теплая, приятная. Скучно бывает сидеть в такое время дома, взаперти. Утомленная однообразием комнатной обстановки, человеческая душа рвется куда-то вдаль, в лес, надеясь отдохнуть на широком просторе обновленной природы. И вот, в один из таких майских дней, когда погода выдалась ясная, тихая, благоуханная, Дарьины сестры решили уйти в лес. Еще с раннего утра стали собираться они, запасаясь провизией и корзинами.
Но чтобы им веселее было резвиться, задумали пригласить с собою младшую сестру.
— Дарьюшка, — сказали они, — сегодня мы отправляемся в рощу... Ты никогда не сопутствуешь нам, а всегда убегаешь от нас. Быть может на этот раз согласишься, милая, погулять с нами?
Они думали, что сестра, по обыкновению, ответит отказом, но Дарья не поколебалась ни минуты и с восторгом согласилась на предложение. Она как бы давно ждала этого случая, а потому, какая-то трепетная радость мгновенно охватила все ее существо.
Роща была недалеко. Густым, зеленым шатром раскинулась она под голубым небом, удерживая внутри себя густой аромат весеннего воздуха. Высокие сосны, перемешавшись с ветвистыми елями, тихо покачивали своими верхушками, бросая на землю сладостную тень... Целые рои пернатых пташек радостно порхали, перелетая с ветки на ветку... В густой чаще зеленых кустов звонко переливались соловьи, пронизывая воздух голосистыми трелями... Вдали куковала кукушка... Все в природе, казалось, ликовало, все благодарило и славило Творца.
— Господи, Господи, — умиляясь сердцем восклицала Дарья, — вся премудростию сотворил еси. А мы, грешные, стали недовольны ничем и, наполняя землю беззакониями и проступками, снова как бы распинаем Христа. Каждый живет только для себя и, упиваясь земными наслаждениями, не мечтает о загробной участи. Никто не желает ведать, что человеческая жизнь — это море, воздвизаемое бурей напастей, соблазнов и страстей. “Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?” (Мф. 16, 26; Мр. 8, 36). Не дай же и мне, Господи, погрязнуть в тине грехов. Настави мя на путь истины и приведи к вратам Небесного града. Душа у меня одна. Одно и время жизни. Конец ее неизвестен. Воздушная же пучина непроходима и наполнена яростными врагами. Нет помогающего мне, кроме Тебя, о Господи! “Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!” (Пс. 41, 2) Уневести же меня, Сладчайший Христе, и не изжени к Тебе грядущую вон...
И снова вспомнилась Дарье тихая, уютная бабушкина келья и вся монастырская жизнь. Целые десятки приветливых, боголюбивых и кротких сестер окружали ее там. Ласковые, добрые были все. Бывало выбежит Дарья на двор, — каждая с поцелуями навстречу спешит: “Здравствуй, монашенька наша!.. Здравствуй, постница маленькая!.. Игумения-крошечка... Сосуд избранный... Расти, дорогая, во славу Божию, да благословит тебя Бог”...
— Да, хорошо было жить в монастыре! Ибо только там, вдали от суетного мира, забот и треволнений, легко бывает очищать тело постом и истощать его жаждою, а душу — украшать смирением, наполняя ее благоуханною молитвою. Но здесь?.. О, как тяжело выступать в миру на скользкий путь тернистого подвига! Пытливый ум упорствует и не хочет отвлекаться от суетных мыслей и восходить Горе к Богу. И, как тело, лишаемое пищи, ослабевает, так и душа, лишаемая молитвенной пищи, приближается к расслаблению и мысленной смерти...
Дарьюшка оглянулась. Кругом не было никого. Сестры ее незаметно отстали и ушли в сторону. “Ау!.. Ау!..” — перекликались они друг с дружкой. “Ау!.. Ау!..” — вторило им далекое эхо. Дарья остановилась. “Неужели сейчас? — думала она. — Конечно сейчас... Никто не увидит меня, никто не откроет моего тайного побега. Только одни безмолвные деревья будут немыми свидетелями сокровенного замысла!..” Итак, скорей! От сего часу она не принадлежит более миру, она отдает свою жизнь на служение Богу... Широким крестом осенила себя Дарья и твердыми, решительными шагами направилась вперед...
Напрасно милые сестры звонкими голосами звали ее обратно домой. Напрасно с горьким плачем и дикими воплями искали ее по лесу. Дарья не откликалась. Она без оглядки шагала вперед. Вот она уже далеко от них. Не стало более слышно испуганных голосов. Роща кончилась. А там, впереди, изгибаясь змеей, показалась большая дорога. “Прощай, родимый дом, свидетель былого рождения на свет! Прощайте и вы, живущие в нем, милые, близкие сердцу родные! Спасайтесь, бодрствуйте, молитесь. Буду и я молиться за вас. Только не ищите меня. Теперь я не для вас. Теперь я не от мира страстей. Я навсегда покидаю вас. Покидаю вас ради Господа. Помните же: Дарья никогда более не вернется к вам!..”
