Николай Блохин

Повесть

Отъевшийся на реквизированном сене конь Семёна Будекина испытывал к согнанной толпе такую же классовую ненависть, как восседавший на нём хозяин и командир. «Да ведь и эти ничего добровольно не отдадут...» Конь хрипел и скалил на толпу зубы. А Семён, приподнявшись на стременах, уже гремел всей своей зычностью:

— Внимай мене, селяне-поселяне, буржуены земляные,... а ты,... нетрудящийся культовый служака, охмуряла! — шибче всех внимай! Мы к вам с продразвёрсткой с войском моим. И весь мировой пролетариат незримо за мной стоит... Не, сорок дворов всего, а поди ж ты, церквёха есть. Эх, богомолики вы мои, святенькие вы мои!.. Слых, комиссар, а в ей мощи есть? Ишь ты, в такой-то махонькой! А-а, местночтимые,... ладно, отместночтились, гы... И так! Я есть... командир особого чрезвычайного спецпродотряда имени товарища Диоклитиана.

У стоящего впереди толпы священника отпала челюсть.

— Имени кого? — оторопело переспросил батюшка.

— Имени товарища Диоклитиана! Хош и импяратор, а наш человек, ба-альшой революционер, пошустрил богомоликов, да таких вот как ты, попов-охмурял... Чего пялисся-то?

— Дак, удивительно. Много уж тута всяких проходило и белых, и серых, и красных — разномастных, а вот чтобы имени товарища Диоклитиана,... такого и подумать не мог, что увижу.

— О многовом об чём вы подумать не могли, мно-о-го чего не видали! Глядите вот теперь, пока гляделы не выест.

— Дык чем ж тебе богомолики да попы насолили, что аж Диоклитианову тень потревожил? Сам-то крещёный, небось?

— Небось! — грозно ответил Семён. Помрачнело вдруг его весёлое бесшабашное лицо. — Ты мене крещеньем моим не тыкай, раскрещён я ныне, рас-кре-стилси!

— А нешто можно раскреститься-то?

— Всё ныне можно. Озлён я ныне на вас, попов-богомоликов, ох, озлён! Открыли на вас глаза люди добрые.

— Уж не энтот ли добрый, что за спиной твоей на добром коне, вон свои глаза закрыл, млеет, твои-то открыв.

Выдвинулся тут конь комиссаров, а сам горбоносый комиссар, свесившись к батюшкиной бороде, проскрежетал с ухмылкой:

— А ты, оказывается, бесстрашный, поп, храбрый, да? Да! Я — открыватель глаз, я... А твои — закрою сегодня.

— Да уж сделай милость, закрывай скорей, а то уж невмоготу видеть вас... Да ещё и имени товарища Диоклитиана.

Только открыл было рот комиссар, чтобы сказать что-то совсем уже злобно-едко-убивающее, да вдруг остановил свой взгляд поверх поповской головы, чем-то вдруг заворожился будто и — сразу пошёл конь комиссарский, толпу раздвигая. Остановился конь через пять шагов. Расхохотался комиссар в голос:

— Ва! Азохен-вей, господин доктор, ай да встреча!.. Ай-ай, главный русопет и жидоненавистник Империи и в таком виде, ай-ай... Далеко ль путь держим, ваше черносотенное величество, чи в Ростов, чи в Севастополь? А вам идут крестьянские тряпки, доктор Большиков, ха-ха-ха...

Свесился с коня комиссар, наклонился совсем близко к лицу того, на кого наехал:

— Ну и скажи-ка ты мне теперь, чей Бог есть Бог: мой — гойский истребитель, или твой — слюнтявый добродел-самозванец? Это ведь не твой милостивец тебе не помог сквозь нас к своим пробраться, ибо он вообще ничего не может; не-ет, это мой Мститель тебя к моим ногам бросил!

— Чо, знакомый? — Семён подъехал к комиссару.

— Знако-о-мый. Рекомендую — первый российский монархист-черносотенец и белогвардеец, доктор Большиков — публицист и деятель,... ну, там, может и не первый, ну, второй или третий,... но в первой десятке это уж точно. Книжечку накропал десять лет назад, где революцию нашу и всех деятелей её обгаживает, опомоивает. Застрял, вишь, ха-ха-ха, крестьянчиком прикинулся!

— Так что говорить-то с ним, шлёпнем на месте, и всё.

— Не-ет, Сёма, чуть же погодим, погоди... Давай-ка его с попом вместе в сарай церковный, вон в тот, запри-ка их... а этих, остальных, распусти пока, мы тут щас обсчитаем пока, что с этой деревенькой делать... да мощи ещё... Идея есть! Поразвёрстничаем чуть после, впереди, вон, Знаменское, триста дворов, а тут-то и взять особо нечего, кроме как из церкви.

— Так ведь потырят, позаныкают окладики да золотишко своё, пока мы обсчитывать будем.

— Да ничего они не заныкают. Из домов не выпускать никого, вот и всё; а там бабам к переднице штык поставим, пусть подумают: со штыком ли посношаться или изо всех щелей что ни есть вынуть. Вынут! А мы с тобой в алтарь пойдём военный совет держать, а заодно и потрапезничаем за престолом, норму свою допьёшь.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10