Кураев: Собор на Крите не смог ни проблем решить, ни доброго слова сказать
Июнь 29th 2016 -
Протодиакон уверен, что послания этого собора не заслуживают внимания
С. АНДРЕЕВСКАЯ: У микрофона Светлана Андреевская. Здравствуйте! Сегодня к нам в студию пришёл Андрей Кураев, протодиакон. Отец Андрей, здравствуйте.
А. КУРАЕВ: Добрый день.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Все средства массовой информации всполошились после единственного слова: «Извините», — его ждали больше полугода, наверное. В общем, Эрдоган отправил президенту России письмо. Там он выразил свои сочувствия, глубокие соболезнования семье и сказал «извините» за то, что они сбили СУ-24. У Вас эта информация вызывает какие-то такие будоражащие чувства или нет?
А. КУРАЕВ: Я очень рад этому. Это очень неожиданно и по большому счету очень радостно. Это редкий случай, когда всё-таки России удаётся понудить к человеческому отношению к себе.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: То есть Вы считаете, что здесь мы оказались сильнее, выстояли, выдержали и получили то, что надо?
А. КУРАЕВ: Видите ли, если вспомнить само событие, которое стало причиной этой размолвки между Россией и Турцией, то здесь стоит вспомнить правило: «Друзьям – всё, врагам – закон». Да, безусловно, было нарушение границы со стороны нашего самолёта. Да, безусловно, с точки зрения права турецкий истребитель имел право открыть огонь. Да, были предупреждения и так далее. То есть с точки зрения формы всё – да. Но дело в том, что такого рода инциденты бывают достаточно часто между соседями, и если действительно добрые соседи и не заинтересованы раздувать возникающие проблемы, то в таком случае что-то всё-таки прощают регулярно.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: То есть улаживают конфликт в первые часы и дни?
А. КУРАЕВ: Совершенно верно. Поэтому здесь проблема не на уровне лётчиков, принимающих решение, и в той истории проявила себя именно очень малопредсказуемая позиция турецкого лидера. Это и в самом деле так.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: А Ваши мысли какие? Что дальше будет?
А. КУРАЕВ: Не знаю. Я, честно говоря, об этом сюжете мало думаю. Я о нём только услышал сейчас в новостях за минуту до нашего эфира, поэтому пока только эмоции.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: То есть эмоции положительные – уже хорошо?
А. КУРАЕВ: Да, конечно.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: А положительные эмоции вызывает у Вас то, что завершилось на Крите в воскресенье?
А. КУРАЕВ: То, что это позорище завершилось, вызывает моё чувство глубокого удовлетворения.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Почему позорище? Давайте этой теме уделим побольше времени. Хочется здесь разобраться, потому что читаю-читаю – я не понимаю, что там произошло и почему. Более тысячи лет не собирали Всеправославный собор – так он должен был называться?
А. КУРАЕВ: Дело в том, что православная церковь в течение многих веков – это такой «великий немой». У нас не было уст, которые были бы уполномочены говорить от имени церкви. Вот я как раз сегодня перечитал интереснейшее выступление ещё Патриарха Пимена, 1970-е годы, — он выступал в Хельсинки, в Финляндии, на одном экуменическом собрании, и очень красивая была у него речь, очень умная, о том, что если говорить об отношении православной церкви к экуменизму, то вот имейте в виду: я имею право говорить от имени Церкви, когда я утверждаю то, что Церковь ясно выразила устами своего символа веры, Вселенских Соборов и так далее, а в остальных вопросах, в том числе в отношениях к современно возникающим христианским течениям, здесь у каждого христианина православного есть какое-то своё мнение, и я именно моё мнение вам расскажу.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Давайте.
А. КУРАЕВ: Нет. Это конец цитаты из Патриарха Пимена.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Но мне кажется, что Вы согласны с ним, да?
А. КУРАЕВ: Безусловно. Как раз этой честности и скромности очень не хватает некоторым его преемникам сегодня. В этом смысле православная вселенская церковь была немой: есть национальные патриархи, ограниченные своей тематикой, своими полномочиями или недополномочиями, потому что никто из них не римский папа, и не может официально стать таковым, потому что у него есть ещё четырнадцать коллег и конкурентов в этом смысле.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Четырнадцать или тринадцать?
А. КУРАЕВ: Четырнадцать. Называется вот сейчас в документах этого Критского собора. И нет единого императора, который понудил бы всех: вот с моим любимчиком все должны согласиться, это потому что уста и божии, и мои одновременно. Вот такого нет, не получилось – даже в Византийской империи всё равно четыре патриарха сосуществовали. Пятый, правда, ещё римский, но он отделился в отдельную империю и вскоре уже объявил себя тем, чем мы знаем в качестве римского папы. И вот, с одной стороны, были Вселенские соборы, которые говорили от имени церкви – это правда. А вот затем – полторы тысячи лет молчания. И вот, наконец, это молчание вроде бы прервано и некий Собор, который претендует на то, чтобы быть Всеправославным, а отчасти, даже и Вселенским, хочет предъявить миру православие. Миру какому? Миру, которому православие малоизвестно и малоинтересно, честно говоря, и поэтому вот этот потрясающий случай, пиар-повод – простите, я на вашем жаргоне скажу, – когда все телекамеры там, на Крите, всех ведущих телекомпаний – это интереснейшая новость, на которую и папа римский реагировал, и американский конгресс, и так далее. И есть возможность что-то сказать: вот вы знаете, вот мы где-то там, в горах Афона и так далее, у святынь Иерусалима, мы сохранили, пройдя через османское иго, через атеистические гонения, мы сохранили – мы хотим подарить. Люди, нам есть что вам сказать о вас, не о нас. И вместе этого тошнотворный елей византийский льется из этих документов, а особенно те, которые они писали на коленке во время Собора. Не те проекты документов, которые были более-менее выверены, а вот два послания, которые они за эту неделю составили.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Какие конкретно?
А. КУРАЕВ: Одно называется «Окружное», а другое просто — «Послание». Поди их не спутай – тематика одна и та же. Тоже непонятно: зачем два документа, но ладно. Вот обращение к миру Вселенского собора православного – понимаете, тошнотворная самооценка. «Наш Собор открывает новые горизонты для Вселенной», или там выражения совершенно непонятные: «Мы внесли свой вклад в исследования Космоса» — кто вы? Как вы его внесли? Тоже мне, Гагарины нашлись с Королёвыми. И естественно, все должны: молодёжь должна, подростки должны, все должны, и бесконечное самоупование: церковь всегда, церковь никогда, церковь только помогала. Да, и всегда за права человека – хотя нет, впрочем, главное в тематике церкви, в тематике прав человека для церкви – это напоминание, что права человека – это недостаточно, нужно, понимаете ли, ограничивать, и так далее. То есть, всё равно, больная мозоль вот здесь. Как будто бы нет проблем с правами человека во всех странах православной жизни или диаспоры. В общем, внятных решений никаких, язык чудовищный, то есть смесь номенклатурной речи с натужными византинизмами, богословскими потугами, которые тоже делают этот текст непонятным вообще никому, кроме узкого круга православных клерков профессиональных, и тем более, неинтересным. Поэтому изначально было понятно, что это будет позорная витрина православия в качестве, простите, пиар-проекта: вот православие – оно такое. Даже Вы говорите, что не смогли заставить себя вчитаться в эти тексты, не то что их понять, применить к своей жизни.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Я не понимаю ценности, честно. Я не понимаю масштаба, и в российских СМИ это всё равно прошло мимо, этому не было уделено должного внимания, должного времени. Почему не участвовала Русская православная церковь?
А. КУРАЕВ: Это другой вопрос. Но поймите, что это не тот случай, когда были созданы какие-то тексты, с которыми стоит знакомиться, вникать и тем более прилагать, проецировать их в свою жизнь.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Ну, а что плохого в этих текстах?
А. КУРАЕВ: Их пустота.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Вот смотрите: осуждают войны, военные вмешательства – ничего нового.
А. КУРАЕВ: Абсолютно ничего нового.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Разрушения христианских памятников.
А. КУРАЕВ: Так поэтому я и говорю: полторы тысячи лет не было Вселенских соборов, и собрались, чтобы сказать, что Волга впадает в Каспийское море?
С. АНДРЕЕВСКАЯ: А что они должны сказать? Что ещё они должны сказать такого, чтобы Вы прислушались?
А. КУРАЕВ: Я бы очень хотел простую вещь. Ладно, от них не ожидалось никакой новизны в области вероучения или ещё что-то. Я бы хотел, чтобы они реально ответили и заметили, честно признали наличие проблем в церковной жизни – этого не сделали.
Метки: Вселенский Собор, Кураев, ЛГБТ, Папа Франциск
