Кураев: Собор на Крите не смог ни проблем решить, ни доброго слова сказать
Июнь 29th 2016 -
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Подождите, может быть, это первый шаг такой?
А. КУРАЕВ: Вспомним, сколько в Евангелии Христос обличает фарисеев? А я спрашиваю: кто такие фарисеи? Оказывается, это такое религиозное течение, возникшее в рамках древнего иудаизма, буквально поколением раньше Христа. Ну, где-то лет сто им было, и то уже Христос гневно обличает предания этих старцев, которые заслонили Священное Писание, слово Бога, заповеди Моисея, и так далее. Как Вы думаете, есть ли хоть одна болезнь древнего иудаизма, которая не переросла бы, не дала бы метастазы в жизнь новозаветной церкви? Я таких не знаю.
А у нас двадцать веков – не один век – двадцать веков прошло, и фарисейство распустилось гораздо более пышным цветом в нашей церкви, и преданий старцев столько накопилось. Они так давят на жизнь людей, на совесть и так далее. И вот заняться пересмотром, систематизацией, разобраться бы – нет, этим Собор не занялся. Тогда был один выход в этом случае: не хотите решать серьёзных вопросов, хотя бы скажите людям доброе слово. Я удивляюсь одной такой вещи: у нас есть удивительный современник – это грузинский Патриарх Илия. И у него ещё в 1970—1980-е годы были совершенно потрясающие послания: и к молодёжи, и по поводу Рождества и Пасхи – они были таким неожиданно человеческим языком написаны, даже в русском переводе – наверное, по-грузински это ещё лучше. Но это было действительно слово собеседника – умного, доброго собеседника, который не становится ни в какую позу, не поучает, там не было никакой казёнщины. И неслучайно сегодня это, пожалуй, единственный авторитет нравственный и человеческий во всей Грузии, во всех её политических кризисах и так далее. Можно было бы постараться и просто сделать человеческое послание: «Люди, вы нам дороги. Простите нас за какие-то былые ошибки, за, может быть, даже излишнюю назидательность, и так далее. Но поймите, как бы ни были даже мы не симпатичны, но у тебя, человек, есть душа, подумай сам о ней: чем ты её кормишь, куда пойдёшь, о смысле жизни. И есть Евангелие – да, мы сами-то не очень ему соответствуем, честно скажем, но оно есть – попробуй в него всмотреться, и так далее». Вот никаких таких возможных человеческих интонаций не было. Было понятно, что люди не хотят, чтобы с ними разговаривали. Это некая такая отписка, напыщенная и в позе вселенской власти, и плюс к этому жуткая смесь византийских терминов и модных словечек типа «экзистенциализм» – там несколько раз мелькает в этих документах, посланиях. Тоже без переводчика не обойдёшься. Да и почему экзистенциализм? Как и каким боком именно он там должен быть, в каком смысле они эти слова употребляют? Вот я философ, мне непонятно. Ребята, вы понимаете смысл этого слова, которое вы употребили? Зачем? К чему? Почему без него нельзя было обойтись? В общем, натужные документы и получилось то, что когда-то отец Александр Мень говорил про наше духовенство, ещё в 1980-х годах, что придёт же время свободы – нас позовут на телевидение, затащат туда, в масс-медиа, дадут микрофон – и тут мы дадим такого петуха! Вот это и произошло с этими старцами, которые собрались на Крите. Они дали огромного петуха и сами этого не заметили – что вдвойне хуже.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Может быть, если на сленге говорить, сделать скидку им на то, что они этим не занимались никогда?
А. КУРАЕВ: Слушайте, они не мальчики, им две тысячи лет.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Я всё хочу защитить.
А. КУРАЕВ: Они готовились пятьдесят лет к этому. Это карьеристы, иезуиты ещё те, греки особенно. Там съехались такие люди — карьеристы, интриганы высшего уровня. Каждый из них такую карьеру в своей системе проделал, до вершины власти дорвался.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Вообще напыщенность – это шлейф православной церкви?
А. КУРАЕВ: К сожалению, да. И поэтому не случайно, с кем ни поговоришь, даже человек нецерковный – у всех добрые ощущения о сельских батюшках, о деревенских храмах. А вот как только речь идёт о городских пышных соборах и элитных попах – вот тут почему-то отношение меняется. А на Крите собрались суперэлитные попы.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Слушатель Сергей вспомнил Кубу и встречу Патриарха и Папы Римского и сказал, что там тоже не принято никаких откровений, но сколько было внимания. И ещё Сергей пишет: «Как обычно, где нас не было, там чернь и забвение, а вот если бы мы поехали, вот тогда был бы свет и избавление».
А. КУРАЕВ: Надо сказать, что моя позиция в этом смысле не меняется. Я говорил о том, что это будет пустышка и позор.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Туда, на Кубу?
А. КУРАЕВ: Нет, не на Кубу.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Сюда, на Крит?
А. КУРАЕВ: На Крит, да. Тогда это ещё даже в Стамбуле планировалось. Именно потому, что было понятно, что все серьёзные вопросы и решения оттуда выброшены. Поэтому вновь говорю: полторы тысячи лет не собираться, а сказать, а вот теперь мы со Святым Духом, потому что у нас Вселенский собор – Дух с нами, и он нас сейчас вразумит. Ну, вразумил – а на что? Вы ему дали право голоса-то, этому Святому Духу? Хоть запятую там поправьте. Нет, конечно. Поэтому содержание здесь от этого не зависит.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Скажите честно, Вы бы хотели, чтобы православная церковь или вера влияла на мир, на жизнь людей? Я понимаю, что всегда хочется, чтобы влияние было положительным. Но вот такое влияние, как оказывает на католиков папа римский – отчасти он оказывает влияние на их мысли.
А. КУРАЕВ: Католиков я не знаю. Это совсем чуждая для меня модель религиозности. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы православие влияло – и на меня больше, прежде всего. И на мир, в котором я живу, и в котором живут дорогие для меня люди. Безусловно, этого хотелось бы.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Вот в чём этого хотелось? Чего сейчас не хватает? У нас, в принципе, много сейчас внимания уделено религии, РПЦ. Так чего не хватает, какого влияния не хватает? Когда закон об оскорблении верующих придумывают и хотят их принять – каким образом люди будут воспринимать это влияние адекватно?
А. КУРАЕВ: Я думаю, что не хватает воздуха, чтобы люди видели в нас, церковных своих современниках, что мы дышим этим. Не стонем под гнётом многочисленных преданий, запретов, иерархии, начальств, страхов, а что для нас это воздух, которым мы дышим, действительно смысл жизни и смерти. Это такой смысл, который делает нас светлее и человечнее, честнее просто.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Отец Андрей, после новости о «Брексит» Вы сказали, что в Европе зарождается четвёртый рейх. Европа слабеет, получается, по-вашему?
А. КУРАЕВ: Трудно сказать, потому что иногда именно появление единого центра силы и принятия решений делает кого-то сильнее. В данном случае я просто имел в виду, что если Британия отсутствует в европейских структурах, то там слышнее становится голос Германии.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: А как-то все считают, что Германия и так всегда на первых позициях, только она решает. Как это может усилить её позицию?
А. КУРАЕВ: Нет, всё-таки это не так. У Англии могли быть свои интересы, и вот теперь вопрос в том, чьё влияние в Восточной Европе будет сильнее: новых членов ЕС, через которые нередко США действовали или Германии, которая непосредственно в этих структурах работает?
С. АНДРЕЕВСКАЯ: По-вашему, что происходит сейчас в мире?
А. КУРАЕВ: У меня нет готовой концепции. Я сейчас придумывать её не буду.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Вы чувствуете изменения, которые уже назрели давно, и сейчас они реализуются?
А. КУРАЕВ: Да, есть, конечно. Но вот, одна из главных перемен – это то, что исчезает пространство приватной жизни человека. Это и в России, и на Западе, и то, что мы входим в такую электронную цивилизацию. В конце концов, когда робот требует меня доказать, а не робот ли я, то тут есть над чем задуматься.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Это уже настолько всё естественно. Примем звонок. Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день, Владимир из Москвы. Есть ли в церкви в России некое изменение с точки зрения простоты и доступности к народу, а особенно к молодёжи: проповеди на русском языке и проповеди на обычные жизненные темы для того, чтобы у человека и настроение, и взгляд изменился более в правильном направлении? И доступность — иначе церковь может перейти со временем во что-то нечто памятника истории, на мой взгляд.
А. КУРАЕВ: Боюсь, что бы я ни ответил, Вы всё равно не услышите, потому что люди, которые задают такой вопрос, очень странные. Я не могу понять, как их назвать, потому что когда человек говорит: «А почему в храме нет проповеди на русском языке?», я спрашиваю: «А Ваше какое дело?». То есть этот человек, значит, никогда в храме на самом деле не бывал, не умеет отличить проповедь от молитвы, и поэтому не в курсе, что проповедь на русском языке звучит в наших храмах уже тысячу лет. На русском и только на русском. Уверяю Вас, на китайском языке никто в Москве в православных храмах не проповедует, к сожалению. Должен быть, конечно, хотя бы один приход с китайским языком проповеди. У нас молитва ведется на церковнославянском, а все проповеди – на русском. Исповедь – на русском, пасторские наставления батюшек – на русском. И, кстати, в той же Москве немало священников, которые говорят именно на подчёркнуто народном языке: отец Дмитрий Смирнов, отец Андрей Ткачёв, например. Здесь тоже никаких проблем нет, часто напротив, этих проповедников упрекают в том, что их проповеди носят слишком бытовой характер, на обычном языке московской жизни они говорят. Так что проблема не в этом.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Мы заговорили о приватной жизни. Не могу не вспомнить «пакет Яровой», антитеррористический пакет, который приняли в последний день работы Госдумы. Вы, наверное, в курсе, что теперь всю нашу переписку, все наши личные данные, практически всю нашу жизнь, будут хранить и по первому требованию правоохранительных органов предоставлять тем же самым правоохранительным органам. Вот уже верующие начали сбор подписей против этого «пакета Яровой». Этот документ, естественно, на change.org появился, и требует внести изменения в эти акты, которые касаются жизни верующих и миссионерской деятельности. Ваше отношение к этому?
А. КУРАЕВ: Для меня, конечно, болезненнее всего то, что там поправки по поводу миссионерской деятельности и смысл этих поправок в том, что мне разрешается дома совершать богослужения, то есть пригласить батюшку разрешается, а вот, скажем, пригласить друзей или соседей по подъезду ко мне домой и поговорить о Евангелии запрещается. То есть лично мне не запрещается, потому что там оговорка, что если ты священнослужитель, то можешь – я, как диакон, всё-таки могу, а вот если бы этой случайности не было, то нет, нельзя, только если есть соответствующая справка из епархии.
С. АНДРЕЕВСКАЯ: Вы понимаете, почему это происходит?
А. КУРАЕВ: Я понимаю, что это происходит по причине тупости мозгов наших депутатов и лени их. Потому что я понимаю, что нужно контролировать поток религиозной экстремистской пропаганды, которая идёт, в основном, с Востока: противодействие исламскому экстремизму, прежде всего. Но почему говорю о тупости мозгов наших депутатов? Вы подумайте, как бы сформулировать законы и какие-то меры противодействия так, чтобы при этом обычные люди не страдали. Как, скажем, в Казахстане. Там та же тупость: там запрещают, чтобы не было этих домашних медресе, как в Афганистане, чтобы студенты-талибы не стали выходить на улицы с соответствующими лозунгами, но они просто взяли и запретили всякое религиозное образование в стране, в том числе и приходские школы у православных. Хотя что общего между тем, что в православной школе приходской говорится детишкам, и этими афганскими талибами – по содержанию ничего. Но закон этой разницы не видит – запретили и то, и другое. Приход не имеет права содержать при себе приходскую школу. Вот и у нас некая такая поразительная лёгкость. Приняли решение, да ещё вдобавок, чтобы никто ничего не успел вдуматься, а депутатам подсунули перед каникулами, в последний день.
Метки: Вселенский Собор, Кураев, ЛГБТ, Папа Франциск
