Сретенье. Анне Ахматовой. Иосиф Бродский
Март 15th 2010 -
март,1972 г.
Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
Людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
И старец воспринял Младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
Младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке Храма.
Тот Храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взоров небес
Вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
И только на темя случайным лучом
Свет падал Младенцу; но Он ни о чем
Не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
А было поведано старцу сему
О том, что увидит он смертную тьму
Не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил:
“Сегодня,
Реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
Затем что глаза мои видели это
дитя: Он — Твое продолженье и света
Источник для идолов чтящих племен,
И слава Израиля в Нем”. — Симеон
Умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,
Кружилось какое-то время спустя
Над их головами, слегка шелестя
Под сводами Храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах
спуститься.
И странно им было. Была тишина
Не менее странной, чем речь. Смущена
Мария молчала. “Слова-то какие...”
И старец сказал, повернувшись к Марии:
“В лежащем сейчас на раменах Твоих
Паденье одних, возвышенье других,
Предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым
Терзаема плоть Его будет, Твоя
Душа будет ранена. Рана сия
Даст видеть Тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око”.
Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
Согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значенье и теле
Для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
Шагал по застывшему Храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.
И поступь была стариковская тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
Раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
Пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
Уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами Храма.
Он шел умирать. И не в уличный гул
Он, дверь отворивши руками, шагнул,
Но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
Он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
Пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою,
Как некий светильник, в ту черную тьму,
В которой дотоле еще никому
Дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.
Метки: Поэзия, православие, Религия, Святой
