Святые Страстотерпцы Борис и Глеб
Август 5th 2019 -
Совершенно очевидно, что если бы праздник святых Бориса и Глеба установился для всей Русской земли в 1020 или 1021 гг., или даже в 1035 г. при Ярославе Мудром, то спустя 70 или даже 58 лет, то есть, в третьем поколении, он уже не мог быть «новым праздником в Русской земле». Даже если бы он был установлен и в 1072г., то есть, спустя 21 год, он не был бы такой уж и новый и целое поколение людей выросло. И кто бы запретил монаху-летописцу сообщить об этом в свое время? К тому же, если вести отсчет от 1072 г., то нужно говорить о дне памяти Бориса и Глеба 20 мая, когда было осуществлено перенесение их мощей, а не 24 июля — дне памяти Бориса!
Исходя из такого расклада и опираясь на упоминание, как святых, имен князей Бориса и Глеба в «Повести временных лет», можно предположить, что общерусская канонизация Бориса и Глеба произошла только после 1086 г. но до 1093 г., и в 1072 г. князья Борис и Глеб еще не почитались общерусскими святыми.
На последнее указывает и одно важное обстоятельство, отмеченное тремя источниками — статьей 1072 г., «Чтением о Борисе и Глебе» и «Сказанием о Борисе и Глебе»: присутствующий при вскрытии в 1072 г. гробниц Бориса и Глеба митрополит-грек Георгий «бе бо нетвердъ верою к нима», что невероятно, если причтение их к лику общерусских святых произошло ранее и было утверждено Византией. И только удостоверившись в нетленности и благоухании их мощей (немаловажный факт при канонизации) прославил Бога и просил прощения за свое неверие. При этом акте присутствовал многочисленный клир и три князя — Изяслав, Святослав и Всеволод Ярославичи. То есть, торжества происходили в строгом соответствии с церковным каноном по перенесению мощей Божиих угодников и установлению дня памяти им. Но это не чин причтения Бориса и Глеба к лику святых. Это только очередной шаг к нему. В то же время, это торжественное перенесение тремя Ярославичами мощей князей-страстотерпцев в новую церковь, выстроенную в их честь в Вышгороде правящим в Киеве Изяславом, несомненно свидетельствует об их местном почитании, причем не только в Вышгороде, но, надо полагать, также в вотчинах Святослава и Всеволода, т.е. Черниговском и Переславльском (Ростовском) княжествах, о чем свидетельствуют храмы в честь святых в этих вотчинах, но об этом детальнее будем говорить ниже.
Не исключено, что митрополит Георгий, после того, как сам лично удостоверился в нетленности мощей князей, взял на себя труд по достижению официального признания святых и Византией. На это якобы указывает его поездка в том же году к патриарху в Константинополь. Здесь уместно напомнить, что митрополит Георгий пользовался значительным авторитетом в Византии: он входил в высший совет Константинопольского патриарха, имел звание синкелла, пользовался особым доверием у императора. Становится совершенно очевидным, что официальная канонизация Бориса и Глеба как общерусских (т.е., надо понимать, общеправославных) святых во времена святительства в Киеве Георгия всецело зависела от его позиции. Его «неверие», зафиксированное тремя источниками, абсолютно точно свидетельствует, что до 1072 г. ее просто не было. Однако, Георгий не вернулся на Русь, а его преемник прибыл в Киев спустя пять лет. Стало быть, и во время отсутствия на Руси в 1073—1077 гг. митрополита не могла произойти и официальная канонизация Бориса и Глеба.
§2. Освещение событий по перенесению мощей Бориса и Глеба в 1072 г. в трех исследуемых источниках — летописной статье, «Сказании» и «Чтении» разное. И разнящиеся версии авторов в изложении происходившего позволяют определить как тех, чьи интересы агиографы выражали, так и время их работы.
Итак, собрались в мае 1072 г. Ярославичи: составили свод законов, регламентирующих правила межкняжеских отношений и общественной жизни — «Правду Ярославичей» и приняли участие в торжественном перенесении мощей блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба в новую деревянную церковь, построенную Изяславом в Вышгороде. Первым взяли мощи Бориса, покоившиеся в деревянной раке (немаловажная деталь). Перенесение сопровождал крестный ход во главе с митрополитом Георгием. В новой церкви раку открыли и все помещение наполнилось благоуханием, укрепившем веру в блаженных страстотерпцев митрополита Георгия. Поцеловав нетленные мощи Бориса переложили их в каменную раку.
После этого взяли мощи Глеба, находившиеся и до этого в каменной раке (тоже важная деталь) и перевезли в новую церковь. При внесении их в церковь рака остановилась. После воззвания народа: «Господи, помилуй!» рака прошла. Эпизод зафиксирован тремя источниками. Братья и духовенство отпраздновали этот светлый праздник и разошлись восвояси.
Это — пересказ относительно нейтральной статьи 1072 г. из «Повести временных лет», написанной, как уже было сказано, в начале ХII в. Сравним его с рассказом в «Сказании о Борисе и Глебе». Сюжет, в принципе, общий, но есть два существенных дополнения.
Первое — эпизод с благословением князей Ярославичей рукою Глеба. После народного восклицания «Господи, помилуй!», о котором упоминается и в летописной статье 1072 г., в «Сказании» далее следует: «И моляхуся Господеви и святыима, и абие повезоша и. И целоваша святааго Бориса главу. А святааго Глеба руку възьмъ же Георгий митрополитъ благословяше князе Изяслава и Всеволода. И пакы Святославъ, имъ руку митрополичю и дрьжащю святааго руку, прилагааше къ вреду, имьже боляше на шии, и къ очима, и къ темени. И по семь положи руку въ гроб?. Начаша же пети святую литургию. Святославъ же рече къ Бьрнови: „Нечьто мя на голове бодеть“. И съня Бьрнъ клобукъ съ князя, и виде нъгъть святааго, и съня съ главы и въдасти и Святославу. Онъ же прослави Бога о благодарении святою.»
Пока нам этот эпизод ни о чем не говорит, хотя порождает вопрос: почему князья благословляются рукою Глеба — младшего из братьев-страстотерпцев, а не Бориса, мощи которого перенесли первыми?
Но вот перечень присутствующих на торжествах церковных иерархов заставляет задуматься. После традиционно упоминаемых трех Ярославичей — Изяслава, Святослава и Всеволода, далее следует: «митрополитъ Георгии Кыевськый, другый — Неофитъ Чърниговьскый, и епископи Петръ Переяславьскый и Никита Белогородьскый и Михаилъ Гургевьскьий, и игумени...» и т.д.
Почему «Сказание» говорит о двух митрополитах? Ведь в статье 1072 г. «Повести временных лет» упомянут только один — митрополит Георгий. И в «Чтении» Нестора только один — Георгий, с существенной ремаркой, «тогда пасуща Христово стадо», вроде бы кто-то пытался этот факт оспорить. Ошибка переписчика?
Не думаю, поскольку немногим ниже в «Сказании» при перечислении идущих пред ракою Бориса, по отношению к митрополитам употреблено двойственное число: «... а по нихъ диякони, таче и прозвутери, и по сихъ митрополита и епискупи, и по нихъ съ ракою идяаху». То есть, об описке переписчика, сделавшего из черниговского епископа Неофита митрополита, говорить не приходится. К тому же, идентичная «Сказанию» информация имеется и в Софийской первой и Воскресенской летописях (см. ниже).
Этот факт позволяет заподозрить автора «Сказания» в прочерниговской ориентации. И это подозрение становится еще большим, когда мы сравним эпизод с благословением князей рукой Глеба из «Сказания» с аналогичным эпизодом из «Чтения». Но в нем описано благословение Ярославичей, как ни странно, не рукою Глеба, а Бориса!
Митрополит «изя руку блаженаго Бориса, бе бо мощими лежай, и целоваше, прикладая къ очима и къ сердьцю. Таче потомъ благослови ею благовернаго князя Изяслава, потомъ же брата его Святослава, и оста ноготь единъ на глав? его, на благословление ему, потом же пакы боголюбець Всеволода, — тако и вся».
Возникает вопрос: а какая разница? А разница существенная. И нам понадобится некоторое отступление, чтобы во всем этом разобраться.
После смерти Ярослава Мудрого в 1054 г. его сыновья унаследовали следующие владения: старший — Изяслав — занял по старшинству Киевский престол. Средний — Святослав — Черниговское княжество. Младший — Всеволод — вокняжился в Переяславле. К нему отошло и Ростовское княжество, бывшее ранее за Борисом. Вот почему впоследствии Борис стал покровителем Всеволодовичей. Сын Всеволода — Владимир Мономах при новом перенесении мощей 2 мая 1115 г. несет раку именно с мощами Бориса, хотя должен был уступить это право по старшинству Давыду Святославичу, старшему в роду. В 1117 г. Владимир Всеволодович закладывает церковь на Альте, в своей резиденции, в месте, где согласно «Повести временных лет» был убит Борис. В своем «Поучении» Владимир Мономах 24 июля называет днем Бориса, а не Бориса и Глеба, и указывает на заступничество старшего святого. В мономаховой семье хранилась драгоценная реликвия — меч Бориса, который впоследствии так и не защитил от убийц внука Мономаха — Андрея Боголюбского, поскольку был специально похищен убийцами. То есть, совершенно очевидно, что Борис был патроном Всеволодовичей.
А что же Глеб? Муромские земли Глеба, как известно, вошли в состав Черниговского княжества, унаследованного Святославом. Глеб выступает покровителем Черниговских князей, и в частности, Святославичей. В свете этих обстоятельств и стал слагаться местный культ Глеба.
Как показали исследования В.И.Лесючевского и особенно М.Х. Алешковского, первоначально сложился культ Глеба, а потом Бориса (не случайно, при перенесении мощей в 1072 г. Глеб уже был в каменном саркофаге — непременном условии при канонизации). Причем культ Глеба возник и на Смоленщине (месте его гибели), и в Чернигове — столице княжества. В Чернигове после 1072 г. появляются кресты-мощевики (энколпионы), на лицевой стороне которых помещалось изображение Глеба, а не Бориса.
Очень обстоятельно исследовавший эту проблему М.Х.Алешковский пришел к весьма важным для нас выводам, что церковный культ Бориса и Глеба возник только после 1072 г., причем первоначально в Чернигове и как Глебоборисовский. Борисоглебский установился несколько позднее и уже в Киеве. Когда точно — исследователь не установил.
Важным подтверждением выводов ученого служит тот факт, что до сих пор не известно ни одной печати XI в. с изображением князей, нет их изображений и на фресках Софии Киевской. То есть, вплоть до 70-х годов XI в. иконография святых еще не выработалась. Правда, «Чтение» Нестора сообщает, что уже Ярослав Мудрый «повел? же и на икон? святою написати, да входяще вернии людии въ церковь ти видяще ею образъ написанъ, и акы самою зряще, ти тако с верою и любовию покланяющеся има и целующе образъ ею». Но тот факт, что до 70-х годов XI в. не сложилась традиция иконописания, только свидетельствует об установлении общерусского культа святых Бориса и Глеба в более позднее время.
