Житие преподобной Досифеи затворницы Киевской, часть 2
Октябрь 7th 2012 -
Празднословия не допускали не только в церкви, но ни в монастыре, ни вне его. С аввою Паисием жило тогда до 700 братий, и когда они собирались на послушание по 100 и более человек, то один из них непременно читал вслух книгу или рассказывал какую-либо душеполезную повесть. Если же кто начинал праздный разговор, его немедленно останавливали.
В келиях одни писали книги, другие пряли, третьи шили клобуки и камилавки, выделывали ложки, кресты и занимались разными рукоделиями. Все были под надзором наставников и духовников. Никто самовольно не дерзал даже съесть какой-либо плод, которых так много в той стране. Только с благословением и все вместе вкушали они произведения земли во славу Божию.
По сердцу пришлась Феофану эта жизнь и он стал упрашивать Паисия оставить его в Молдавии. Но старец ему сказал:
— Иди теперь в Россию и еще немного послужи своему старцу, имеющему скоро скончаться. А потом, по благословению его, иди спасаться, куда он тебе укажет.
И, напутствуя Феофана своим благословением, прибавил:
— Чадо! Господь наш Иисус Христос и Его Пречистая Матерь да соблюдут тебя на всяком пути. Верую, что Бог не даст тебе искуситься более меры и сподобит части избранных Своих, ради преподобных отец Антония и Феодосия Печерских и старца твоего Досифея. Да будет же на тебе, от нашего смирения, благословенье Божие. Передай своему благочестивому старцу мою благодарность и не забывай наше убожество...
Снабженный на дорогу всем потребным, Феофан возвратился в Киев и снова стал там прислуживать своему старцу Досифею...
Скучно и неудобно стало жить Досифею на Дальних пещерах. Уж слишком досаждал ему простой народ, громадными толпами окружавший его келию и постоянно теснившийся у окна. Желая остаток дней своих посвятить исключительно молитве и воздержанию, Досифей в 1775 году стал просить настоятеля Лавры архимандрита Зосиму Валкевича о перемещении его снова в Китаевскую пустынь. А потому, вскоре, с благословения митрополита Киевского Гавриила Кременецкого поселился там в уединенной келейке, при прудке. Существует предание, что Досифей, в последнее время своего пребывания в Лавре, состоял лекарем, и когда ему стали предлагать сан иеродиакона, отказался. После чего, восприняв на себя высший подвиг Христа ради юродства, начал бегать по городским улицам и обличать народ, почему Лаврское начальство и предложило ему переселиться снова в Китаевскую пустынь. Целый год провел там старец Досифей в великом воздержании, молитве и посте.
Вот в это самое время, т. е. как раз в полный расцвет Досифеевой славы, стал приуготовляться Богом к возжжению новый светильник земли Русской — преподобный Серафим Саровский.
Родившись в 1759 году, в городе Курске от благочестивых родителей Исидора и Агафии Мошниных, младенец был крещен и наречено было имя ему Прохор. Божественное промышление о нем выразилось еще в юности, когда Прохор упал с колокольни и остался цел и невредим; а в другой раз было видно тогда, когда мальчик опасно заболел и внезапно выздоровел от тяжкой болезни. Юноша рос, научился грамоте, и стал изучать Священное Писание. Родные начали приучать его к торговле, но сердце Прохора не лежало к наживе. Его привлекал иной образ жизни, который, в удалении от мирской суеты, облегчает возможность приобрести нетленное сокровище. Когда ему исполнилось 16 лет, стремление покинуть мир, чтобы вступить на крестный путь иноческих подвигов, окончательно созрело в душе Прохора. Более всего его привлекала к себе общая молва о подвижнической жизни иноков Саровской пустыни, в числе которых было немало курских мещан, но Прохору предварительно хотелось побывать в Киево-Печерской Лавре, чтобы в этом древнем рассаднике русского иночества получить утверждение в своих мыслях и принять добрый совет и благословение от опытных в духовной жизни монастырских старцев. И вот, получив на дорогу материнское благословение, юный Прохор отправился пешком в Киев.
Как живая, предстала перед мысленным взором его священная летопись Киево-Печерского монастыря, о которой он так много слышал и часто читал.
Разнородные сказания о беспрерывных чудесах, из которых сплетено было основание Лавры, как живые, воскресли в его твердой памяти. Вот Великая церковь, построенная греческими зодчими и расписанная иконописцами, присланными из Влахерны дивным явлением Богоматери... А вот и чудотворная икона Успения, врученная тем же иконописцам рукою Самой Владычицы мира... А там, в пещере — цельбоносные мощи чудотворцев Печерских, нетленно почивающие в скромных раках. Какой удивительный памятник благочестия христианского представляют собранные черты жизни их!..
Но вот и рака преп. Феодосия, земляка поклоняющегося ему юноши Прохора5. С ранней юности вынес он тяжкую борьбу за право служить Единому Богу и для Бога, забыв мир и мирское счастье... А вот и место погребения созерцателя и тайновидца — преп. Антония. Будучи основателем Лавры и отцом русских иноков, он по смирению своему не пожелал того, чтобы были явлены миру честные мощи его, пребывающие доселе в земле, ибо и сам он, находясь еще при жизни, укрылся в пещерную тьму...
О, какие же великие чувства глубокой веры и назидания воспринимала здесь душа юного Прохора! ,
Рано возгоралось в нем стремление к Небесному. Но здесь оно окончательно распалилось и окрепло.
И вместе с тем, словно в неудержимом, всеохватывающем пожаре, сгорела последняя связь смиром, и в душе его создалось новое место для духовно зачинавшегося в нем благодатного человека. Долго молился Прохор в Киеве. Но не тою молитвою молился он, с какою притекает к Богу большинство верующих. Он молился о ниспослании ему сил к совершению великого жизненного подвига и о том, чтобы Господь указал ему место для начатия иноческих подвигов.
