Ипатовский чудотворный образ Святителя Николая
Декабрь 17th 2016 -
Этот чудотворный образ Святителя находится в окрестностях города Томска в селе Ипатово.
Нес эту святую икону Чудотворца целые тысячи верст, как драгоценнейшее сокровище, и принес ее в Сибирь со своей далекой любимой Родины, из великой Европейской России, как глубоко чтимую семейную святыню казак Ипат Попов. Он уже был глубоким стариком, когда в 1604 году, при постройке города Томска, впервые с другими первыми насельниками города пришел в этот город с семейством из десяти человек сыновей и внуков. С того времени и доныне судьба этого образа тесно связана с судьбой рода Ипатова. В 1609 году, после нападения киргизов на Томск, когда старик Ипат в числе прочих защитников города для предупреждения подобных нападений был отправлен в сторожевой пикет в окрестностях города и получил себе с этой целью место в 23 верстах от Томска, на самом берегу реки Томи, он переселился сюда, построил тут для своего рода два дома и назвал этот свой поселок Ипатовым.
Недолго, однако, поселок его стоял на этом месте. Еще при жизни Ипата сын и внук его начали ходить версты за три от своих домов на охоту за лисицами. Так как по требованиям промысла им часто и надолго приходилось оставаться в этом отдалении, то они построили здесь амбар, в котором они поселились сами и держали пойманных лисят. В конце концов они почти отделились от всей семьи. Тогда остальная семья, не желая разлучаться с ними, перенесла и свои два дома сюда же. Таким образом род Ипатовых соединился, и селение их явилось на нынешнем месте. За все это время святыня старого Ипата, икона Святителя Николая, была с семьею его неразлучна и родовое почитание ее не уменьшалось, а, напротив, вместе с ростом рода, с расширением его поселений, росло и, наконец, перешло уже за пределы семьи.
Жизнь и Деяния святого отца нашего Николая
Сначала с особенным усердием стали прибегать к образу томские ямщики, пасшие табуны своих коней в Ипатовской тайге. Тогда Поповы, правнуки Ипатовы, чтобы дать всем возможность беспрепятственно приходить к иконе, поставили ее в построенном их прадедами амбаре. После этого число богомольцев пред образом еще увеличилось. По свидетельству их, молитва пред образом часто помогала им в бедах, и они распространяли славу образа повсюду. Многие поэтому начали приходить к образу нарочито и издалека, брали при этом с собой приходского священника из села Спасского, к которому прежде, как и теперь, было приписано Ипатово, или, как томские ямщики, привозили с собой священников из города и молебствовали пред образом.
Все это время икона стояла в амбаре Поповых, и он заменял для нее часовню. Но вот спасские священники стали запрещать Поповым держать здесь образ, требуя выстроить для него часовню, и наконец один из них, Блохин, после многократных подобных увещаний, взял икону из амбара и поставил ее в церкви села Спасского. Но это не было, однако, волей Угодника, и за свое самоуправство, по свидетельству предания, священник Блохин и его дети потерпели особенное несчастье (какое — не говорится в предании). Тогда он, видя в этом несчастье наказание Божие и гнев Угодника за обиду, нанесенную Поповым лишением их драгоценной семейной святыни, снова возвратил образ Святителя в Ипатово, на прежнее место в амбар, но взял слово с Поповых, что они испросят себе разрешение и построят для иконы часовню.
Поповы скоро исполнили свое слово и получили разрешение; часовня, однако, была выстроена не тотчас за разрушением, а только после следующих новых чудесных событий.
Один богатый томский ямщик, Николай Шутов, множество коней которого паслось в Ипатовской тайге, дал обещание Поповым выстроить часовню за свой счет и в первый раз не сдержал своего обещания. Случилось ему после этого идти на своих конях обозом из-за Байкала. Направив коней в объезд озера, сам Шутов поплыл через него. На пути его вдруг застала страшная буря: судно его и люди находились в страшной опасности. Вспомнил тут Шутов о Святителе. «Батюшка, Ипатовский Никола, взмолился он, великий Чудотворец, спаси меня от сей неминучей беды, построю тебе часовню!». Святитель услышал его, буря утихла, ямщик благополучно переправился через озеро и со всем обозом достиг Томска, но опять забыл о часовне. Тогда последовало от Святителя второе вразумление легкомысленному обетнику. Скоро, по прибытии в Томск с Байкала, Шутов снова отправился отсюда в Тюмень и повез туда на своих лошадях кладь, привезенную из за Байкала. Лишь только, однако, дошел он до Барабы, в этой степи от жары начался среди его лошадей такой падеж, что ему грозила опасность остаться без лошадей и без возможности продолжать свой путь. Теперь еще горячее взмолился Шутов Чудотворцу. «Батюшка, Ипатовский Никола, спаси коней и меня, теперь не буду откладывать обещания: как приду, так построю часовню и колокол заведу». И снова Святитель услышал его молитву. Болезнь коней прекратилась, и Шутов прибыл со своим обозом в Тюмень. На этот раз ямщик уже искренно раскаялся в своем грехе пред Святителем и приступил к исполнению своих обетов. Он купил в Тюмени и привез в Томск колокол, а в Ипатове, наконец, приступил к постройке часовни. Но тут встретились новые чудесные затруднения от образа.
Белогорский Свято-Николаевский монастырь, называемый Сибирским Афоном
Часовню нужно было строить на месте амбара, но так как место под ним оказалось болотистое и топкое, неудобное для постройки, то Шутов, с позволения священника и крестьян, хотел переменить место и выбрал для него сухую полянку в пятидесяти саженях от амбара. Здесь и приступили к закладке часовни. Для совершения этого священного чина Шутов привез с собой священника, на торжество приехали также и некоторые горожане. Когда, однако, перед началом чина закладки отправились к священному образу и приступили к нему, чтобы перенести его из амбара на вновь избранное место, никто не мог ни сдвинуть образа, ни поднять его, сколько ни трудились над этим. Чудо это поразило всех. Дали знать о нем в город, явилось много народу и, после новых безуспешных попыток перенести образ, общим судом решено было покориться воле Святителя и постараться устроить часовню на месте амбара. Так и сделали. Избранную поляну снова оставили, а топкое место амбара, разобрав амбар, вымостили лиственницей, и на нем Шутов построил часовню, повесив на ней привезенный из Тюмени колокол и перенеся в нее образ.
Более ста лет стояла эта часовня целой и невредимой, и в ней пребывал Ипатовский образ Святителя. Но вот в 1847 году случился в Ипатово пожар. Часовня теперь тесно примыкала к дворам деревни, поэтому вместе с ними тотчас же была объята пламенем и вся сгорела. При этом самый образ подвергался страшной опасности. В минуту несчастья вдруг оказалось, что часовня заперта, а ключ от нее был у старосты, его же не было дома. Едва успели спасти чудотворную икону через выломанное окно. После этого ипатовцы на время отнесли икону в Спасскую церковь, а сами обратились к преосвященному Афанасию за разрешением приступить к сбору доброхотных даяний на постройку новой часовни для образа. Хотя и не сразу, дозволение все-таки было дано преосвященным, и икона в новой часовне снова была водворена на своем исконном месте в 1851 году.
В ближайшие затем годы часовня эта была окончательно благоустроена: сделана теплой, снабжена всем необходимым для богослужения, и с того времени до сих пор к чудотворному образу приходят все православные. Все время образ стоит здесь. Только один раз в году, 1 августа, по дозволению, данному в 1855 году, его приносят из Ипатово на Сасулинскую заимку, в Стефановскую, приписную к собору церковь, в восемнадцати верстах от Ипатова и в пяти от города. В этой заимке он остается шесть суток для поклонения и молебствий пред ним, до Преображения Господня. В этот же праздник, когда бывает крестный ход из Томска в села Спасское и Ярское с чудотворными иконами Нерукотворенного Образа и Введения Богородицы, торжественное шествие заходит и в Стефановскую церковь, после молебствий берет этот образ и в сопровождении безчисленного множества богомольцев снова относит его, как и два других, на свое место.
Такова дивная история этого чудотворного образа.
Что касается его внешнего вида, нам известно о нем только следующее: доска иконы липовая (1 аршин, 1 вершок длиной, 13 вершков шириной); он в серебряной позлащенной ризе, с венцом, украшенным камнями; риза устроена не так давно, в 1855 году, на собранные по подписке деньги (349 рублей). Прежний оклад иконы был чеканный, медный, с надписью, говорят, на его кромках уставными буквами: «Лета 7122 (1644) от сотворения мира».
Метки: Николай Мирликийский
