Преподобномученик Агафангел Есфигменский
Май 1st 2013 -
Память 19 апреля/2 мая
Родом из Эны, города во Фракийской области, Агафангел, в мире — Афанасий, получил христианское воспитание в доме строго-православных родителей.
По кончине их он поступил в морскую службу; тут имел случай сблизиться по службе с Турками, которые захотели непременно обратить в исламизм смышленого и очень способного юношу-христианина. Не надеясь достичь этого по доброй воле Афанасия, они однажды неожиданно напали на него, нанесли ему рану и угрожали смертью в случай, если он не отречется от веры Христовой... Нисколько не подготовленный к такому насилию, юноша растерялся и в надежде, что не замедлить скрыться от турок и отречься от данного им под ножом обещания, он согласился назвать себя магометанином.
Это происходило в Смирне. — Афaнаcию не удалось однако же скоро уйти из-под надзора Турок, неусыпно следивших за ним, и только по прошествии довольно долгого времени он мог оставить Смирну и, мучимый угрызениями совести, отправился искать пристанища на Афонской горе. Здесь обошел он многие монастыри и скиты, исповедовался многим духовным отцам; наконец, по совету одного из них, пришел в обитель Есфигменскую, где игумен Ефимий исповедал его, узнал все бывшее с ним, благословил его намерение искупить свой тяжкий грех и, приютив его у себя, назначил ему послушание, которое Афанасий стал проходить с величайшим усердием.
Он не отступил бы, казалось, ни перед какими трудными подвигами, потому что почитал самые трудные из них недостаточными для заглаждения своего несчастного отступничества. Для примирения с своею совестью только одно дело могло быть удовлетворительным для него, это — мученичество... И вот, Афанасий всецело предался мысли о нем и молитве, чтобы Господь дал ему силу загладить, таким образом, его временное отречение от Него.
Среди подвижнических приготовлений к этому великому делу Афанасий — в 4-ое воскресение Великого поста — был призван к литургии, облечен в иночество с именем Агафангела и удостоен причастия св. животворящих Тайн. "С этого времени, — рассказывает о нем иерокурикс Герман, — лице его Сияло каким-то Божественным светом благодати, радость духа его была невыразима, ум постоянно устремлен на небеса, в сердце его возжегся Божественный огонь, и он с великим усердием стал вдаваться в большие и большие подвиги; наконец, от всего сердца возжелал смерти за Христа.
Видя в Агафангеле непреодолимое желание мученичества, судя его достаточно подготовленным к подвигу и, главное, вразумленный видением во сне святителя Николая Чудотворца, обещавшего успех в деле покаявшегося юноши, игумен благословил Агафангела готовиться в путь — в Смирну, где он должен был исповедать свое возвращение к вере Христовой — перед теми, кто содействовал его насильственному отречению...
Юноша кипел нетерпением пуститься в путь, но приходилось еще ждать корабля. Наконец представился случай отплыть в Смирну, где надлежало осуществиться пламенному стремлению сердца, изнывавшего в беспредельном покаянии.
"В Фомино воскресение вечером вошли мы в Смирнскую пристань, — продолжает свой рассказ об Агафангеле спутник его Герман, — некоторые из братьев нашей обители, жившие тогда в Смирне по нуждам монастырским, узнав о нашем прибытии, встретили и приняли нас с великою радостно. Мы поместились в доме епитропа нашей обители, который, узнав о намерении юноши, радовался, что удостоился принять в дом свой мученика, и ласки его обильно посыпались на нас. Теперь занялись мы окончательными приготовлениями для нашей цели. В четверг утром, когда бывает собрате в Оттоманском судилище, мы облекли Агафангела в Турецкие одежды, и я позволил ему идти с Божьей милостью... "Явясь на суд, на вопрос: что ему нужно? Агафангел рассказал историю своего насильственного принятая исламизма, выразил свое добровольное, искреннее отречение от этого ложного учения и на льстивые увещания судьи, надеявшегося образумить юношу, слова которого он находил безумными и отречения которого он никак не мог допустить, Агафангел отвечал: — «гнушаюсь я и увещаниями, и обещаниями вашими, и вами самими. Христа только моего люблю, Христа моего ищу, Христом моим наслаждаться желаю»... И на дальнейшие попытки убедить его, отвечал неизменно то же... Тогда судья стал угрожать ему мучительною смертью:
— «Готов я за Христа моего вытерпеть все! Все роды мучений принимаю с величайшей радостью! прошу только не медлить привести в исполнение слова твои... — отвечал Агафангел».
«О, блаженный язык, — говорит Герман, передавая эти слова юноши, — скажу и я с Великим Василием: блажен язык, прозвучавши в наши времена такое исповедание, которым очистился воздух, оскверненный нашими грехами! О, ум Божественный и твердый, который восхвалили лики ангелов! О, душа славная, которую прославил Господь славы небесною славою!»
Истязания начались. Исповедник был связан, заключен в темницу, окован тяжелою целью, ноги его забиты в дерево.
Слуги, исполнители жестоких приказаний, присоединили и свое лютое обращение: ведя мученика в темницу, они дергали цепь во все стороны с такою силою, что многим казалось, что голова страдальца отделится от туловища, но юноша выносил все с терпением и душа его ликовала...
Бог привел так, что в темнице нашел Агафангел двух невинно-заключенных христиан. Один из них Николай, человек чисто-пристанского настроила, передал потом все, что видел и слышал от мученика, и также письмо его к Герману. Встретить в такую минуту и в таком месте христиан было великим утешением для предавшего себя на страдания юноши; они всю ночь утешали его, ободряли примерами других мучеников.
На другой день Агафангел в оковах был снова представлен на суд. Подверженный разным испытаниям, он перенес все с непоколебимым мужеством и снова был отведен в темницу. Радовался Николай, видя ничем не смущаемую твердость исповедника; однако же, при этом передал ему, что, кажется, некто — Хиосец Афанасий, бывший тогда в большой силе, ходатайствует об освобождении его... Но это известие только испугало Агафангела, и он сейчас же написал Афанасий письмо, в котором заклинал его именем Божьим не ходатайствовать за него, но представить судиям делать, что хотят; «вместо же напрасного ходатайства, — писал он, — пусть лучше христиане молитвенно ходатайствуют перед Богом об укреплении меня в мученическом подвиг».
Со слезами узнали об этом письме бывшие в то время в Смирне христиане; оно привело им на память то письмо, которое писал Римским христианам св. Игнатий Богоносец, убеждавший их не прибегать ни к какому ходатайству за него, но допустить нечестивых бросить его на съедение зверям... И действительно, в ту ночь все христиане усердно молились о новом мученике. И сам он готовился к страшному испытанью. Среди ночи, забывшись в легком сне, вдруг встал и сказал товарищам своего заключения: радуйтесь со мною, братья мои! сегодня прежде 5-го часа меня обезглавят. И после того, как бы горя нетерпением соединиться с Христом, он часто спрашивал: который час? и на ответ всякий раз радостно говорил: еще три часа! еще два часа! — Около четырех часов пришли взять его. Нет слов, чтобы выразить его радость при этом, — свидетельствует Николай, — простившись с друзьями, он быстро устремился к дверям темницы и в оковах был снова представлен на суд. Твердость его пребывала неизменною. Не видя никакой возможности отвратить христианина от своей веры, судьи приговорили его к смертной казни. Весть об этом быстро разнеслась повсюду, и несметное множество народа всех наций, всякого возраста, пола и состояния собралось на место казни. Взоры всех были устремлены на ангелоподобное лицо мученика. Он же, углубленный в молитву, казалось, не видит, что вокруг пего происходит. Не обратил он никакого внимания и на речи пытавшихся еще и в эту минуту его поколебать. Преклонив свою голову, он, наконец, спокойно сказал исполнителям казни: «что же вы не делаете своего дела?» Тогда главный из них приказал нанести удар, и глава юноши почти мгновенно отделилась от тела. Это было 19-го апреля, 1819 г. Убиенному за Христа было 19 лет.
Сильное впечатление произвела кончина нового мученика на всех христиан.
Единодушно прославляли они имя Господа, дивного во святых Своих. «Враги закоренелые и непримиримые примирялись; раздавались щедрые милостыни; пришли в омерзение бесчестные дома; много лет не видевшиe духовника теперь прибегали к нему с теплыми слезами покаяния; самые вольнодумцы и безбожники были тронуты, и даже магометанский народ с благоговением относился к мученику».
В третий день по совершены казни, пронесся слух, что останки мученика будут брошены в море. Поэтому все бывшие в пристани корабли, даже консульств всех христианских народов, расположились цепью по всей стороне моря, лежащей к городу, и некоторые из них даже на всякий случай вооружились. Но городские слухи не осуществились. Вместо того, в этот же день поздно вечером Оттоманские стражи взяли с места казни останки Агафангела и доставили их в дом правителя города, а тот передал их за деньги христианам. С неописанного радостью и торжеством приняли их христиане и с благоговением перенесли в храм святого Теория. При общих слезах и умилении совершив мученическую службу, иерархи сами положили останки мученика в великолепном гробе св. Дима, пострадавшего за 408 лет до этого события.
По совершении этого погребения, Смирнский apxиepeй собственноручно написал о мученике подробное послание к вселенскому пaтpиapxy; патриарх же послал копию с этого письма на Афон.
В 1844-м г., по желанно игумена и братья обители Есфигменской и по согласно apxиepeя и почетных граждан Смирнских, часть останков нового мученика Агафангела перенесена в ту обитель, где он подвизался в приготовлениях к мученичеству; прочие же части останков (в виде костей) хранятся в сосудохранительнице храма великомученика Георгия.
