Преподобноисповедница Матрона Дивеевская (видео)
Ноябрь 6th 2015 -
День памяти 25 октября / 7 ноября
Матрона (в миру Матрона Григорьевна Власова) родилась в селе Пузо Ардатовского уезда Нижегородской губернии. Пузо (Страхово-Пуза, как называли его до революции) — довольно большое село, расположенное в пятнадцати километрах на восток от Дивеева. Местность живописная — село стоит на горе, вблизи лиственный лес, река, много оврагов. Основным занятием сельчан во все времена было хлебопашество. Кроме того, пузинцы на протяжении веков славились своим умением кроить и шить одежду. Жители села отличались набожностью и благочестием. Преподобноисповедница Матрона — пятая из числа мучеников за Христа из этого села.
Здесь в 1919 году, претерпев издевательства и побои, карательным отрядом была расстреляна блаженная старица Евдокия вместе со своими послушницами Дарией, Дарией и Марией. Дунюшка, как называли ее сельчане, была подвижницей высокой духовной жизни. Ее молитва совершала чудеса, пузинцы и после кончины считали старицу Евдокию своей покровительницей, часто просили помощи на могилке мученицы и получали ее.
Одну из послушниц Господь оставил как свидетельницу жизни и страданий святой Евдокии. После кончины Дунюшка явилась ей стоящей «среди горнего Иерусалима у Престола Божия». Про девушек, расстрелянных с ней, сказала: «И им хорошо, но только они не со мной». Потом добавила: «Около меня тоже будет девушка…». Но не велела об этом никому говорить, потому что она была еще жива…
Вот в этом благочестивом селе, под покровом молитв праведницы, родилась в 1889 году будущая преподобноисповедница. Ее родителями были крестьяне Григорий Степанович и Екатерина Павловна Власовы. На день ее рождения, 6 (19) ноября, пришелся праздник семи дев-мучениц, пострадавших во время гонений Диоклетиана в Анкире в III веке. Одну из них звали Матроной, в честь нее и нарекли во святом крещении будущую дивеевскую святую. В семье было еще двое детей: братья Иван и Андрей. В 1914 году их взяли на фронт. Иван был убит, а Андрей вернулся в родное село с наградой — Георгиевским крестом. Во время коллективизации у него было отобрано имущество, в колхоз он не вступал и всю жизнь кормился своим хозяйством и случайными заработками: он был хорошим плотником. Андрей отличался добротой и великодушием, готов был всем помочь. Впоследствии он приютил сестру у себя и покоил ее в последние годы жизни.
Шести лет от роду Матрона осталась без отца и матери и была отдана на воспитание в Серафимо-Дивеевский монастырь, где уже много лет подвизалась ее тетя, монахиня Калерия (в миру Власова Дарья Степановна), которая несла послушание закройщицы и старшей в швейной мастерской обители.
Монастырский приют для девочек, в котором воспитывалась Матрюша, как обычно ласково называли ее дивеевские сестры, находился под Высочайшим покровительством Императрицы и назывался «Церковно-приходская школа и приют имени Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны», на его содержание отпускал средства Императорский двор. Сюда принимали сирот с двух лет, а с четырнадцатилетнего возраста они либо возвращались к родным, либо, если имели стремление к монашеской жизни, назначались на послушание. В свободное от занятий время девочки учились рукоделию и пению. В церковь воспитанниц водили парами. Девочки были одеты в рясы и бархатные связочки [головные уборы. — прим. ред.]. Ежедневно по очереди, по четыре человека, дети ходили на монастырское правило, где во время поминовения благотворящих стояли на амвоне на коленях, с воздетыми ручками, клали триста поклонов. Утром и вечером у детей была общая молитва, а кроме того, еще читали акафист или пятьдесят раз «Богородице Дево, радуйся…». В корпусе с ними жили сестры-учительницы, няни для маленьких и старшая в приюте монахиня. В будни они питались там, где и жили, а в праздники вместе с сестрами «в парадах» ходили в трапезную. Приют имел свой сад, где дети гуляли и играли в свободное от занятий время.
Школа была четырехклассная. В ней преподавали сестры и монастырские священники. Матрона Власова окончила здесь три класса. У девочки обнаружились способности к рисованию, и она поступила на обучение к живописцам, а потом живопись стала ее послушанием. Матрона также имела хороший слух и пела на клиросе.
Где сестры несли послушания, там обычно и жили: мастерские и жилые келии находились в одном корпусе. В монастыре была большая живописная мастерская. В ней сестры не только писали иконы, но и сами заготовляли доски, делали киоты, золотили рамы. У каждой была своя специальность. Незадолго до закрытия монастыря создали отдельную иконописную мастерскую.
Заведенный еще при игумении Марии (Ушаковой) молитвенный и трудовой распорядок в монастыре был строгим. Односельчане инокини Матроны вспоминали ее рассказы о монастырской жизни: «Утром все как один вставали рано и собирались на правило. Никто не пропускал. Потом стояли раннюю литургию. И потом только шли на послушания. На вечерне были обязательно. К пяти часам побросают всю работу и идут. В келии друг к другу никогда даже не заходили. Никогда. Повидаться, что-то сказать или гостинец передать — на улице — пожалуйста. Они, конечно, все смирные были, во всем подчинялись. Кушали-то они не очень… Лакомством считалось вареньице, если оно у кого бывало».
Так в послушании и молитве инокиня Матрона прожила в обители до самого ее закрытия.
21 сентября 1927 года в монастырь приехал уполномоченный и в тот же день, вызвав игумению Александру (Траковскую), объявил ей решение народного суда о выселении монашествующих из обители. Перевозить матушек должны были в Кутузовский, Спас-Зеленогорский и Курихинский монастыри. Игумения оповестила сестер, но ни одна из них не пожелала переселиться. Тогда уполномоченный заявил, что к 28 сентября все должны покинуть обитель.
Послушница Матрона Власова с родственницами
С 22 сентября некоторые монахини начали разъезжаться. Для этого им выделили около пятисот подвод. Большинство сестер нашли пристанище в Дивееве и Вертьянове, остальные разбрелись в поисках жилья по соседним селам. Гораздо больше хлопот властям доставили старушки-монахини из монастырской богадельни, которых было около ста человек. Матушкам предложили переехать в Понетаевский дом инвалидов, но они все отказались, объясняя это тем, что там не разрешают иметь на стенах иконы. Некоторые пришли к уполномоченному с просьбой оставить их на старом месте или же дать им один из монастырских домов, предназначенных на слом. В просьбе им отказали. Все имущество обители изъяли, часть построек разобрали и вывезли. Вскоре в стенах монастыря не осталось ни одной сестры.
Инокиня Матрона вместе с тремя дивеевскими сестрами: Марией Степаковой-Сергеевой, Еленой Жаворонковой и Анной Артемовой — поселилась в селе Кузятове Ардатовского района Горьковского края. Раньше в монастыре они были певчими и составляли хороший хор. Теперь сестры прислуживали в сельской церкви в честь Вознесения Господня, зарабатывали рукоделием. Верующие люди сочувствовали им. Часто их навещали крестьянки: заходили спросить совета и даже приносили своих больных детей с просьбой помолиться о них, покропить святой водичкой из Сарова.
Матушки вели жизнь тихую и мирную, но и это вызывало недовольство местной власти. В характеристике, данной инокине Матроне председателем местного сельсовета, говорится, что она «живет не на трудовые фонды, занимается службой в церкви, лечением больных, систематически идет против советской власти. Совместно с другими подругами-монашенками распространяет провокационные слухи о скором падении советской власти, голоде и так далее».
