Святой Василий Кадомский, блаженный
Май 14th 2013 -
Некоторые из его современников, считавшие себя людьми умными, смотрели на подвижничество Кадомского как на «способ промаячить свой век» или видели в нем человека «умственно расстроенного». Но и тогда лучшие люди ценили подвижника.
В церкви Василий Петрович никогда не стоял на одном месте: ходил среди народа, зажигал и тушил свечи, стоял на клиросе и нередко пел. После службы непременно входил в алтарь поприветствовать священника и принять благословение.
«Что народу было мало...» — приговаривал блаженный даже тогда, когда храм был полон. Кто знает, быть может, под этими словами подразумевал он малое число истинно и усердно молящихся?..
И Господь принимал молитву «из уст нелживых» (Пс. 16, 1) своего угодника и сподобил его дара предузнавать и предсказывать будущее, но, по свидетельству многих жителей Рязани, блаженный редко предсказывал прямо, а более иносказательно, аллегорически, и вот тому примеры. Родственник купца Фрола Сергеевича Батракова должен был из Рязани, где жил, возвратиться на родину и поступить в рекруты, потому что был на очереди. Не было никакой вероятности ему остаться незабритым. Прощаясь с ним и видя его горькие слезы, блаженный прямо сказал ему, что в солдаты его не отдадут. Родственник уехал, и долго не было о нем слуху. Батраковы грустили и говорили: «Верно, отдан и забрит...»
«Нет, мата, нет, — утверждал Василий, — не отдан и не забрит, говорю я вам». Так и произошло, вскоре родственник Батраковых возвратился в Рязань.
Летом 1839 года зашел Василий Петрович к одной знакомой благородной даме, которая посватала свою племянницу за молодого, знатного человека. Жених и невеста подали Василию Петровичу по яблоку с просьбой скушать и никому не отдавать. Юродивый принял оба яблока: одно скушал, а другое выбросил на улицу. И ушел... Смысл случившегося прояснился через два дня: свадьба расстроилась.
В 1831 году, перед польским мятежом, о котором еще не было известно, блаженный Василий говаривал нараспев: «За Киевом ножи точат острые, большущие, крови течет река больше Днепра». «Что это: сказка или песня старинная, Василий Петрович?» — спрашивали слышавшие его речи. «Песня, мата, песня...» Вскоре «Ведомости» растолковали эту его песнь. Не может быть, чтобы он мог ранее знать или слышать от кого-либо в Рязани о польских событиях.
Блаженный Василий явно имел дар прозорливости. Супруга рязанского губернатора П. С. Кожина нередко посещала монастырь Казанской Божией Матери. Однажды, отслушавши Божественную литургию, супруга начальника губернии со своей матерью посетила келию знакомой ей настоятельницы монастыря игумений Екатерины. От литургии же зашел к настоятельнице и блаженный Василий. Во все время пребывания гостей у игумений он вел себя благопристойно. Разговаривал свободно, оказывал приличное их сану уважение и вместе с матушкой Екатериной вышел на крыльцо, чтобы проводить г-жу Кожину до кареты. Но когда они сходили со ступеней крыльца, блаженный Василий слегка дотронулся до родительницы и сказал ей: «Не будешь ты уже в гостях здесь, а вон туда скоро переселишься» — и при этом указал на монастырское кладбище. Недели не прошло, как родительница губернаторши заболела, скончалась, и ее действительно похоронили в этом монастыре.
Одна благородная, очень богатая дама из Рязанской губернии имела тяжбу со своим родственником о наследстве имения. Это дело тянулось уже несколько лет и казалось совершенно проигранным дамой, хотя представленные ею акты с документами были ясны и наследство по закону должно было принадлежать ей. Дама была вызвана в суд для слушания решения в пользу родственника-соперника. Она сильно переживала и несправедливость, и неудачу своего поверенного, было жаль растраченный понапрасну капитал. С этой душевной тревогой отправилась она молиться в Казанский девичий монастырь. Но не молитва изливалась из ее души в храме Божием пред святой и чудотворной иконой Богоматери, а проигранная тяжба занимала ее мысли. Она забыла, где и зачем находится... Вдруг подходит к ней старичок и говорит: «Уже «Верую...» запели, а ты все стоишь так и не молишься. Грешно. Лучше молись, а о решении суда не думай. Бог повелит, так выиграешь свое дело, потому что спорное в самом деле принадлежит по закону тебе». Дама никогда не видела блаженного Василия, да и инокини никогда не видели и не знали этой дамы. Она крайне удивилась словам его, как это он узнал сокровенные мысли, положение дел о наследстве, тогда как не знал ни ее самой, ни ее дела. После литургии она стала спрашивать этого неизвестного ей человека, но он ничего не ответил и ушел... Потом объяснилась она с некоторыми инокинями, и те сказали ей, что виденный ею старичок — юродивый, и что тут они ничего не понимают, пока дело не прояснится само собой. Действительно, нашлись люди указавшие и доказавшие незаконность притязаний противника этой дамы, и дело о наследстве было решено в ее пользу.
Однажды блаженный Василий пришел в лавку купца Максимова, принес денег около 20 рублей и попросил себе чаю и сахару.
— На все деньги, Василий Петрович? — Нет, только на рублик.
— Так получите обратно остальные.
Но он денег не взял, сказав, что возьмет после. Сахар и чай он отнес какому-то больному, и потом два месяца набирал на свои оставшиеся в лавке деньги разный товар и без всякой со своей стороны записи, притом всегда не более чем на рубль. Максимовы, желая испытать, не забыл ли блаженный Василий счета денег и товара, решили не объявлять ему, когда сумма его выйдет, но он первый сказал им: «Теперь, мата, мои деньги у вас все до копейки», добавив, когда именно, чего и на сколько им взято.
По домам Василий Петрович ходил не как нищий, а как старый знакомый. Сам никогда ничего не просил, а подаренное ему платье или деньги тут же раздавал бедным.
Зимой 1842 года, в сильный мороз, вышел Василий Петрович из калитки Казанского монастыря и, увидев бедно одетую женщину, отдал ей кусок холста, который был у него за пазухой. Старица вслед ему положила три земных поклона — за милосердие его.
Многие знавшие блаженного рязанцы называли тихого, кроткого старичка «человеком Божиим» и считали за особое благоволение, когда он их навещал, стараясь удержать у себя подольше, и давали все, что он попросит, ибо знали, что добро их через руки блаженного немедленно перейдет сиротам, больным и бедным. Многие жители Рязани через инокиню Ф. посылали Василию Петровичу новое платье: сорочки, халаты, сапоги, и все это она ему передавала. Но иногда, узнав имя жертвователя, блаженный не принимал подарка, а от других брал и носил, но не более двух-трех дней, а потом отдавал беднейшим.
