Пост как показатель религиозности Российского общества XX века
Ноябрь 27th 2010 -
Пост как показатель религиозности Российского общества XX века
Т.В. Воронина
Малоизученность российского общества ХХ века в этнографическом отношении становится все более очевидной, между тем уходящее столетие отмечено многими переменами в политической, экономической и культурной жизни. Актуальным, на наш взгляд, представляется исследование религиозного сознания этноса — одного из важных компонентов этнического самосознания русского народа. Причем в задачу этнографа входит анализ не политики властей в отношении верующих, а религиозности людей времен репрессий и послаблений: утрату одними православных традиций и сохранение другими1.
Предложенное исследование правомерно проводить, рассматривая проблему постов, под которыми подразумеваются главным образом ограничения в повседневном пищевом рационе в определенные периоды и дни церковного календаря, сопровождающиеся думенное правительство отменило обязательное преподавание Закона Божиего в учебных заведениях, свидетельствует о начале секуляризации государственной политики, воплотившейся окончательно в декрете советской власти «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви» от 25 января/5 февраля 1918 г.
Практически с этого времени начались гонения на духовенство и сочувствующих им мирян7. Многие из тех, кто попадал в места заключения, оставались верны церковным обетам и соблюдали посты8. В смятенной ситуации послеоктябрьских событий особенно велика роль таких подвижников, как московский священник Алексей Мечев — настоятель храма святителя Николая в Кленниках. Его почитали за старца, подобно оптинским старцам, с которыми он был тесно связан9.
Лето 1919 г. было отмечено небывалой засухой в средней полосе России и особенно на юге, по всей Украине. В Москве предпринимались крестные ходы из всех храмов на Красную площадь для молебствия об избавлении от бездождия. Патриархом Тихоном была объявлена неделя поста и покаяния.
Однако в таких тяжелых условиях, когда шла борьба за выживание, все труднее становилось соблюдать посты. Основными причинами массового несоблюдения постов стали изменения, происшедшие уже в первые годы нового режима, которые особенно наглядно проявились в закрытии и разрушении храмов, преследовании священнослужителей и верующих, в расправах над ними. Немалую роль сыграла в разрушении православного сознания антирелигиозная пропаганда, позднее названная атеистическим воспитанием. Официально это было оформлено в виде создания антирелигиозной комиссии Политбюро ЦК (1922—1929), председателем которой был назначен Е. Ярославский (М.И. Губельман), совместивший свою должность с лидерством в Союзе безбожников СССР. С этого времени стратегической линией нового режима стало искоренение религии всеми доступными средствами10.
В советский период, когда Православие в силу известных преобразований и идеологических установок перестало быть государственной религией, изменялось и отношение к вере. Однако когда в 1920-е годы в нескольких губерниях Центральной России были проведены массовые обследования с целью дальнейшей «культурно-просветительской» работы среди крестьянства, оказалось, что в деревне еще много верующих, которые часто ходили в церковь, говели и причащались. Показательны обследования Никольской волости Курской губернии в 1917, 1920 и 1923 гг. По итогам работы вышла брошюра Я.А.Яковлева «Деревня как она есть» М., 1923. Автор брошюры сообщает, что в одной из деревень у храма исследователям повстречалось множество людей, в том числе и молодежи. В ответ на вопрос, что они здесь делают, услышали: «Говеют». В доме, где остановились на ночлег, узнали, что местный священник не венчал тех, кто не говел: "Отсюда — необычайная набожность даже озорной молодежи, не склонной особенно терять времени на стояние в церкви"11. Далее оказалось, что крестьяне продолжают креститься и венчаться у местного священника. Не все даже комсомольцы, или «максомольцы», как их здесь называли, относились к неверующим. Их посмеивание над священником «не мешало попу фунты носить, и причащаться, и говеть». Вместе с тем в каждом селе появились два-четыре невенчанных семейства12. Я.А. Яковлев с сожалением отмечает: «Шапками этого церковного быта не закидаешь». Любопытно, что в анкете был вопрос о крестьянском чтении, о грамотных в семье и о том, что они читают. Только четыре-пять ответов говорили об интересе к сельскохозяйственной и научной литературе, остальные ответы показали, что крестьяне в основном читают Библию, Евангелие, книги духовного содержания13.
В другой брошюре Я.А. Яковлева «Наша деревня. Новое в старом и старое в новом» отмечалось, что трудности послевоенного времени сказались на посещаемости храмов. Священник с.Измайлово рассказывал: "Мало народу стало в церковь ходить. Хозяева не ходят сами, ходят женщины и дети, кому есть в чем ходить. Вместо ходивших до революции 600-700, ходит 150-200"14.
Молодежь стала ходить реже, но несколько раз в год обязательно, иначе священник венчать не будет. Почти у всех ответ был один: «В Бога все верят: как не веровать... Бог дан от отцов». Безбожников было мало, их знали наперечет.
Некоторые сведения отложились в Петербургском архиве Российской академии наук. Речь идет о материалах, собранных в 1922—1923 гг. студентами Харьковского университета. Так, ставя перед собой вопрос, «что изменилось в быте после революции», они отмечали, что в Тверской губернии, в частности, "пала совершенно религиозность среди молодежи, а также среди пожилых людей... Распространилась культура развлечений... Нравственность пала"15.
Гражданская война в стране внесла серьезные изменения в сельское хозяйство, отчего соблюдение постов стало затруднительным. Почти повсеместно сократились посевные площади, стали частыми недосевы, изменилось соотношение посевных культур. Организация совхозов и колхозов, которая сопровождалась ликвидацией единоличных хозяйств, усугубила положение. Наблюдения Центрального статистического управления в Вятской губернии в 1920-е гг., имевшие целью изучить городское и сельское питание, дали неутешительные сведения. Ввиду продовольственной разверстки, во время которой у населения хлеб изымался в принудительном порядке, и неурожаев питание сильно ухудшилось. В отдельных случаях доходило до того, что в пищу зачастую шли различные суррогаты (мякина, кора, жмыхи, глина). Тем удивительнее сообщение о том, что крестьянин в пост не ест скоромных продуктов, что было видно из мартовского обследования 1923 г., которое пришлось на предпасхальный период16. Аналогичные сведения дают материалы Государственного архива Вологодской области (ГАВО), которые показывают, что в 1927 г., несмотря на ухудшение питания, все еще сохранялось деление на постную и скоромную пищу17.
Сведениями о соблюдении постов в 1920-е гг. располагает архив Рязанского областного музея. Имеются в виду ответы на анкету бывшей архивной комиссии Рязанской губернии, учитывающие, из чего состоят и как называются кушанья и напитки в скоромные и постные дни. Будничная постная пища включала в себя в основном ржаной хлеб, пироги без начинки, щи из капусты без приправы, похлебку из картофеля и пшена, пшенной каши, картофеля — все без масла. Праздничная постная пища была той же, но дополнялась конопляным маслом и луком. Из напитков больше был распространен квас; чай пили реже, заваривая разные сушеные травы. По традиции во время постов и особенно Великого поста воздерживались от песен и плясок, даже во время собраний молодежи18.
Д.А.Золотарев, подводя итоги комплексным этнографическим наблюдениям, сделанным в 1919—1925 гг. в Ярославской, Тверской, Вологодской, Череповецкой, Костромской, Нижегородской, Рязанской, Воронежской, Саратовской, Ульяновской, Ленинградской, Мурманской губерниях, а также в Карелии, Чувашии и Татарии, отмечал хорошую сохранность традиционных обычаев и обрядов: «Наследие глубокой старины так обильно..., что удивляешься, как могло все это пережить после такого исключительного революционного сдвига». Говоря о духовной культуре деревни, он все же отмечал изменение отношения к постам и праздникам: "Зачастую в пост едят скоромное, а в праздник работают"19.
Диктатура пролетариата стремилась диктовать новые обычаи и обряды, и атеистическая пропаганда постепенно стала сказываться на отношении к Церкви, заставив многих отказаться от проявления прежних религиозных воззрений открыто. В наибольшей степени изменение сказалось на молодом поколении, среди которого активно проходила агитация за полный отказ от религии «как опиума для народа». Планомерное наступление на религию сопровождалось созданием системы праздников и обрядов в виде концертов-митингов, спектаклей, демонстраций, массовых празднеств-карнавалов, «кампаний», которые по сути были массовыми политическими акциями. Именно в те годы стали проводить такие праздники, как 1 мая, день октябрьской революции (7 ноября), день Красной Армии и другие. Уже в 1923 г. Союз безбожников признал удачным первый опыт массовых антирелигиозных праздников «Комсомольское Рождество» и "Комсомольская Пасха"20. Однако новые праздники были чужды деревне и вызывали протест, о чем свидетельствовали письма крестьян в органы печати21.По существу вся деятельность журнала «Безбожник» была направлена на искоренение традиционных обычаев и обрядов, веками устоявшихся в народной среде. Понятно, почему, например, осмеивался обычай освящать не только пасхальные куличи и яйца, но и семена перед посевом. Насмешке подвергался и обычай соблюдения постов, причем авторы статей приводили якобы случаи из жизни. В одной из них, опубликованной в 1925 г. под названием "Святоша и рабфаковец"22, давалось такое изобилие постного стола верующей соседки рабфаковца, что даже неверующий сразу же усмотрел бы в нем выдумку автора: многие ли могли в те голодные годы позволить себе пирожки на маковом масле, отварную стерлядь, жареного судака, икру с французской булкой?!
Однако сами же публикации «Безбожника» порой опровергали мнимые победы атеистов. Ф. Ковалев в статье «Документы об исповеди» (1926 г.) с сожалением отмечает, что во время Великого поста верующие продолжают говеть и исповедоваться. Он же приводит фотографию указа 1706 г. «О штрафах с неисповедающихся» и текст «Духовного регламента», составленного епископом Феофаном Прокоповичем при Петре I. Наивен и агрессивен вывод: «Великопостное говение и исповедь (как и вся религия) влияли на верующих в таком виде, какой нужен эксплуататорам. В пост говением народ отвлекается от земных дел, внимание его направляется на несуществующее небо, усиливаются религиозные чувства верующих». Далее следует еще более мрачное заключение: "Религия продолжает делать свое злое дело, отвлекая внимание трудящихся от строительства новой жизни"23.
Pages: 1 2 3 4
Arolf сказал:
Апрель 14th, 2012 at 21:14
Без Поста нет и Праздника