«Человек в моих стихах равен народу» (к 75-летию русского поэта Ю.П. Кузнецова)
Март 4th 2016 -
Несколько дней назад Большой зал Центрального Дома литераторов — центральной литературной площадки России — принимал гостей, пришедших поздравить с юбилеем Владимира Григорьевича Бондаренко, редактора газеты «День литературы».
Был аншлаг. А через три дня, 25 февраля, в этот же зал организаторы уже приглашали на поэтический вечер, посвященный 75-летию поэта Юрия Кузнецова, безвременно ушедшего от нас в 2003 году. Увидев афишу, с грустью подумала: «Вряд ли соберется народ, с таким коротким интервалом практически невозможно иметь аншлаг, будет полупустой зал». Забегая вперед, скажу, что организаторы также сокрушались, были волнения по этому поводу. Пришла на вечер к самому началу, и каково же было мое удивление, когда, войдя в зал, я не обнаружила ни одного свободного места. Пришлось присаживаться на заботливо выставленные на ступеньках дополнительные стулья. Но эти некоторые неудобства никоим образом не повлияли на уже полученный положительный заряд, на то радостное ощущение от того, что люди чтут память русского поэта, последнего классика 20 века, как назвал его Институт мировой литературы. Ведущая вечера и главный его устроитель — директор Бюро пропаганды художественной литературы Союза писателей России Алла Васильевна Панкова с благодарностью отметила, что придя на этот литературно-художественный вечер, наполнив этот большой зал, мы «подтвердили право русского поэта, право русской поэзии не только на память, но и на продолжение жизни, на продолжение русской поэзии».
На жизнь Юрия Поликарповича пришлись нелегкие испытания. Он, как и тысячи детей войны — детей победителей Великой Отечественной войны, — остался без отца, даже не зная его. Кузнецов говорил о себе, что возможно из него и не получилось бы ничего стоящего, может иначе сложилась бы его судьба, если бы он в полной мере не ощутил бы на себе эту трагедию, поразившую весь народ. «Через народную трагедию я вышел». Тему памяти о Великой Отечественной поэт считал одной из главных своих тем, отдавая тем самым дань погибшему на войне отцу. Сквозь слезы, затаив дыхание, смотрели мы документальные кадры, на которых Юрий Поликарпович сосредоточенно просматривает военную хронику, пристально вглядываясь в каждое лицо. В последнем своем письме с фронта отец написал, что их снимали на отдыхе, «приезжала хроника». Часами, неделями, месяцами поэт сидел в Гостелерадиофонде и отсматривал километры военной пленки в надежде увидеть живого отца, узнать его, сравнивая с фотографией. Ему так и не удалось это сделать. Он нашел место захоронения отца у Сапун-горы — братскую могилу четырех сотен солдат, погибших в 1944 году при освобождении Крыма. Поэт был возмущен тем, что вместо имен героев на небольшой табличке он увидел только одно имя с припиской «и др.» «Кто эти «др.»?! Разве они не заслужили народной памяти?!» Благодаря Юрию Кузнецову семьи погибших вместо формальной отписки «без вести пропавший» теперь знают, как погибли и где лежат их близкие. Глядя на эти трогательные кадры, на поэта, стоящего у братской могилы, на медленно проплывающие на экране фамилии, выбитые на мемориальной доске, я вспоминала историю своей семьи, деда, ушедшего на фронт и пропавшего без вести где-то подо Ржевом в 43-м; оставшихся без отца троих детей, мал-мала меньше — 1939, 41 и 42-го года рождения, среди которых была моя мама. Двухлетней девочке врезалось в память и осталось на всю жизнь то, как ее мать, сидя за столом, развернула какую-то бумажку, которую принесла тетя-почтальон, и вдруг заломила руки, застонав, упала на стол и плечи ее содрогнулись в беззвучном рыдании. Мало что понимая, ребенок широко распахнутыми глазами молча смотрел на мать и осознавал, что произошло что-то непоправимое, и теперь уже никогда не будет так, как было прежде. Эти зарубки на сердце остались у тысяч детей войны, может поэтому военное поколение в большинстве своем такое глубокое, закаленное, чистое, как золото, прошедшее через горнило, умеющее ощутить, понять, воспринять боль другого человека. Маленький Юра очень переживал и за себя и за маму, за всех, кто был вокруг рядом с ним тогда. Как он считал, это было отправной точкой его творчества. Думаю, что и отправной точкой его личности.
60-е годы, служба в армии. Кузнецов связистом попадает на Кубу в самый разгар Карибского кризиса, когда мир находится на грани ядерной войны. События разворачиваются у него на глазах, все проходит через его сердце. Трагедия вселенского масштаба, очередная «зарубка».
В Литературный институт в 1965 году Кузнецов поступает уже состоявшимся поэтом — первое свое стихотворение он написал в 9 лет, а первая публикация его произведений была в 1957 году. Он попадает в плеяду замечательных поэтов, но не теряется в ней. Его отличает и возвышает крепость и сила могучего неукротимого пламенного духа.
Через пристальное изучение мифологии восточных славян, источников устного народного творчества, из которых он черпает глубочайшие моральные нравственные устои народа, от комсомольца, обычного советского человека, Кузнецов приходит к Православию. Это происходит в 70-е годы. Он опережает время, опережает свой век, который он обозначил как богоборческий, обезбоженный, в котором не осталось ни Божьего слова, ни Божьего благословения. В конце 80-х, в своем стихотворении «Вина» он пишет:
Мы пришли в этот храм не венчаться,
Мы пришли этот храм не взрывать,
Мы пришли в этот храм попрощаться,
Мы пришли в этот храм зарыдать.
Да! Текут наши чистые слёзы.
Глухо вторит заброшенный храм.
И взбегают ползучие лозы,
Словно пламя, по нашим ногам.
90-е годы — коренной слом всех сфер, всех плоскостей жизни, когда решили вдруг, что самое главное — это прибыль. Потребительское отношение ко всему, к искусству, когда абсолютно все — на продажу. С этим не может согласиться поэт, против этого каждая строчка его, каждый вздох его между словами.
Что за племя на свет народилось?
Не прогнать и собакой цепной.
Обделила их Божия милость,
Так желают урвать от земной.
***
Он возвращался с собственных поминок
В туман и снег, без шапки и пальто,
И бормотал: — Повсюду глум и рынок.
Я проиграл со смертью поединок.
Да, я ничто, но русское ничто.
Интересно интервью того времени (1998 г.), в котором Кузнецов говорит: «Вижу полное крушение поэзии. Это явление временное, но лет 100 оно будет продолжаться. Зомбированное поколение. Говоришь с ним, а оно не слышит. То, что пишется невозможно ни читать, ни переживать». Будучи преподавателем Литнститута, на вопрос, кого бы он мог выделить из интересно работающей молодежи, из своих учеников, Кузнецов называет только одно имя — Светлана Сырнева. На провокацию корреспондента: «Вы же не признаете женскую поэзию», Кузнецов отмахивается: «Это все инсинуации» и добавляет, что к сожалению, мужчины пошли ниже уровнем. Светлану Кузнецову, ушедшую из жизни в 1988 г. в возрасте 54 лет называет третьей поэтессой этого века после Есенина и Блока. Тема любви к женщине, матери, Родине была для поэта столь же дорога, как и тема памяти о Великой Отечественной.
На сцене — портрет Юрия Поликарповича. Лицо могучей монументальной лепки, проницательные голубые глаза, которые пронизывают весь мир, видят далеко за. Лицо-памятник. Алла Панкова отметила, что Кузнецов был всегда очень сдержанным, корректным, не разбрызгивал свои чувства, эмоции. Лишь однажды она увидела, как залучились его глаза благодарностью и теплотой к певице, которая исполнила песню «Кубанка» на его стихи. Это была одна из первых песен — композиторы отказывали ему, говорили, что его стихи очень сложны, чтобы сделать музыкальное переложение. На вечере прозвучало несколько песен в исполнении Кубанского казачьего хора, руководителем которого является земляк поэта Виктор Гаврилович Захарченко, народный артист России и Украины. Сейчас уже более 30 песен им написано на слова Кузнецова. Захарченко с горечью говорит, что только когда поэта не стало, он почувствовал что-то неимоверное, «открыл его стихи и простонал «Господи, как же так, как я прошел мимо»». Поэт неоднократно приглашал его пообщаться, но суета затягивала. «По сей день терзаю себя и чтобы как-то оправдать свое невнимание тогдашнее сейчас я стараюсь много писать. Его стихи изумительные, они предназначены всем нам, народу великому, не только русскому — они общечеловеческое достояние». Композитор посетовал: на Кубани тоже был творческий вечер поэта — пришло от силы 25 человек «и все старше меня, а мне — 78. А где же молодежь? Сидят в телефонах, другое поколение — страшно становится за них» и тут же останавливает сам себя: «Вот видите — сказал о молодых плохо. Но не стоит о них так думать. В них есть что-то другое. Они раньше времени узнают то, до чего мы долгое-долгое время доходили бы». Мудрая позиция действительно духовного человека — не обвинять, не пенять, не ставить клеймо, не вешать ярлыки, но дать человеку, пусть даже авансом, почувствовать себя лучше и чище.
Память Юрия Кузнецова почтили и в Донецке — 21 февраля там тоже состоялся литературно-музыкальный вечер. Его организаторы отметили, что для Русского мира поэзия Юрия Кузнецова будет актуальна всегда. «Решили приобщить мероприятие к Международному дню родного языка, потому что этот поэт подарил нам именно тот самый современный родной язык, которым мы сейчас пользуемся. К сожалению, у некоторых есть недопонимание, что Кузнецов – Пушкин 21 века. Благодаря тому, что мы находимся не на Украине, а в Донецкой Народной Республике – истинная поэзия для русских людей будет всегда востребована. Потому Юрия Кузнецова будут читать».
На вечере в ЦДЛ звучали произведения поэта в исполнении народного артиста России Валентина Клементьева, артистки МХАТ им. Горького Татьяны Шалковской и артистки Московской Государственной Академической Филармонии Ларисы Савченко. В 90-е годы Алле Панковой и ее помощникам удалось отыскать и выкупить у Гостелерадиофонда прижизненные записи выступлений поэта. Благодаря этому мы имеем возможность видеть Юрия Поликарповича и слышать его «живой голос», как он читал свои стихи разных лет, отвечал на вопросы.
Pages: 1 2
