Протоиерей Николай Озолин: «Освящение не-иконы не сделает из неё икону»
Июль 7th 2011 -
Протоиерей Николай Озолин: «Освящение не-иконы не сделает из неё икону»
Дудченко Андрей, прот.
В ноябре 2006 года в Киеве прошли три лекции протоиерея Николая Озолина, профессора православной иконологии, гомилетики и пастырского богословия Свято-Сергиевского богословского института в Париже. Отец Николай приехал в Киев по приглашению Киевского религиозно-философского общества, выступал с лекциями в Киево-Печерской Лавре для студентов духовных школ, в Институте философии имени Г.Сковороды и в Ионинском монастыре. В один из дней отец Николай дал интервью порталу «Православие в Украине».
Отец Николай Озолин родился в 1942 году в семье русских эмигрантов, в 1959 году поступил в Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже и в иконописный класс выдающегося иконописца и исследователя богословия иконы Леонида Успенского. После окончания института преподавал в Лейденском университете (Нидерланды) и Свято-Владимирской православной богословской семинарии (Нью-Йорк). В 1985 году защитил в Сорбонне докторскую диссертацию на тему «Православная иконография Пятидесятницы». Преподает в Свято-Сергиевском институте в Париже, служит в храме Свято-Сергиевского подворья при институте.
В настоящее время киевское издательство «Пролог» готовит к публикации сборник статей отца Николая по богословию иконы.
— Отец Николай, каково, по вашему мнению, современное состояние иконописания?
— В двадцатом веке, после того как произошло «новое» открытие иконы, иконопись стала возрождаться и в России, и впоследствии на Западе. Я учился иконописи у знаменитого мастера Леонида Успенского, автора «Богословия иконы Православной Церкви». Он был принципиальным противником копирования икон. Не только копирования литографического, то есть массового тиражирования печатным способом, но и такого копирования, когда иконописец пишет по «прорисям», по заранее установленным рисункам. Православная икона пишется в каноне, но иконописный канон допускает и даже подразумевает свободу иконописца, вдохновленного Духом Святым (в рамках канона, конечно). Иконописец должен не копировать то, что написали другие, но в молитвенном опыте пропускать сюжет «через себя», и писать то, как он видит эту икону, а не как ее увидели другие.
— А как быть тогда с тиражированием икон типографским способом? Не все верующие люди сегодня могут позволить себе приобрести писаные иконы – они довольно дорогие…
— Продавать литографии, то есть подделки, вместо икон – преступление! Жаль, не все настоятели храмов это понимают. А что касается дороговизны икон – так это вина иконописцев, которые завышают цены. Икона не должна быть очень дорогой.
— Как понимать освящение икон в нашей традиции? Ведь, например, Греческая Церковь не имеет такого чина.
— В древности, действительно, не существовало практики освящения икон. Об этом мы находим свидетельства VII Вселенского собора, где говорится, что иконы святы подобием изображения изображенному лицу и надписанием имени, которое подтверждает это подобие.
Надобность в особом чине освящения появилась только тогда, когда сами изображения перестали быть «подобными» в исконно древнем понимании. То есть тогда, когда они перестали выражать очевидным образом святость изображенного лица. Верующие, по всей видимости, озабоченные отсутствием очевидной святости изображения, стали приходить к священнослужителям с просьбой сделать что-нибудь для того, чтобы образ стал святым.
Практика освящения возникла сперва на Западе. Обряд представлял собой окропление иконы святой водой с чтением особой молитвы. Тут следует задать вопрос: какой смысл в этой практике, и может ли чин освящения сделать из несвященного образа священный? Ответ может быть только один – нет. Потому что если данное изображение не икона по своему стилю и художественным свойствам – оно не станет иконой через окропление святой водой.
Значит, единственное понимание акта освящения иконы – это воспринимать освящение как принятие данного образа Церковью, с тем, чтобы этим освящением удостоверить, что образ достоин (имеет нужные качества), дабы быть включенным в литургическую жизнь Церкви. А верующие действительно могут молиться перед данным образом Богу и святому, и этот образ поможет правильной молитве. В таком случае священник или епископ может совершить освящение: он посмотрел (священник должен достаточно хорошо разбираться в подобных вопросах), и может сказать: «да», если мы его освятим, он будет служить Церкви.
А если образ не имеет нужных качеств, тогда священнослужитель скажет: «Нет, этот образ я не освящу, потому что освящение не-иконы не сделает из нее икону».
В этом смысле духовенству дается уникальная возможность воспитать верующих в различении духов в иконописи. Потому следует начинать с воспитания духовенства, для него существует дисциплина «богословие иконы» или «православное иконоведение (иконология)». Этим, вслед за Успенским, занимаюсь непосредственно и я.
— Богословие иконы чем-то отличается от богословия Креста?
— Крест тоже образ.
— Но к Кресту, в отличие от православной иконы, мы обращаемся как к личности: «Радуйся, Кресте», но мы не говорим «Радуйся, икона».
— В случае с Крестом мы говорим о его силе: «радуйся, Кресте», «непобедимая, непостижимая и Божественная сила честнаго и животворящаго сила Креста, не остави нас, грешных». Сила крестная – это сила воскресения Христа. Крест – это знак победы Христовой над смертью. Поэтому богословие Креста – это разновидность богословия иконы, это почитание изображения. Это нисколько не отменяет различия между Крестом и образом, вы совершенно правы. Что касается иконы – мы говорим «радуйся» тому святому, который изображен на ней.
— Православные иногда говорят, что бывают распятия «православные» и «неправославные», в зависимости от того, как расположены на нем ноги Спасителя. Есть ли разница на самом деле?
— Вот мы находимся перед Софией Киевской, где много крестов на куполах, и они, на ваш взгляд, православные? Вероятно, да, раз они находятся в таком месте. Надо просто знать, что крестов бывает очень много и они все разные. Есть византийские, и они тоже разные: с нижней перекладиной или без нее. Средневековые византийские кресты имели не три, а две перекладины. Есть замечательный традиционный православный русский крест, – мы его любим, почитаем, это наш крест. Но это не значит, что все другие кресты не годятся.
— Бывает, что люди на полу, в рисунке плитки или ковра, например, пытаются найти перекрещенные линии. Говорят, что это знак креста и его нельзя попирать ногами…
— Есть правило, согласно которому на мозаичном полу не следует изображать крест, потому что действительно по нему ходят. Когда это явно выраженный христианский крест, этого делать не стоит. Если же необходимо прикладывать усилие «творческой» мысли, чтобы отыскать в перекрещивающихся линиях крест, то бояться ходить по таким рисункам не нужно.
— То есть, крест для нас является объектом почитания тогда, когда он отнесен к Кресту Христа. Когда мы понимаем, что этот крест является символом того Креста.
— Конечно. Мы почитаем Крест Спасителя, кланяемся ему и изображаем на себе его знамение, но не почитаем прочие кресты. Других чтимых крестов для нас просто не существует.
— Допустимо ли изображение, если да, то в каких случаях, Первой и Третей Ипостасей Святой Троицы – Бога Отца и Духа Святого?
— Все очень просто, единственный образ Бога – это образ воплощенного Слова, икона Христа. Причем это человеческий образ, потому что Бог стал человеком, и мы видели Его славу. Так сказано у апостола Иоанна Богослова.
А Бог Отец никогда не становился человеком. Антропоморфические изображения Бога Отца встречаются, но они еретические, ибо этими образами утверждается то, чего никогда не было. Дух Святой также никогда не становился человеком, поэтому и Он не может быть изображен. Иначе быть не может. Есть различные формы, которые Дух Святой принимал в разные моменты Своего откровения: Он являлся в виде огненных языков в день Пятидесятницы, в виде голубя при крещении Господнем, вообще в виде света, излучения, например, при Преображении Господнем. Весь иконный свет – это Божественный свет Духа Святого. Господь Иисус сказал: «Тот, кто видел Меня, видел Отца». Таким образом, если мы хотим обращаться к Отцу или Духу Святому перед иконописным образом, мы должны смотреть на икону Иисуса Христа. И когда мы читаем молитву «Отче наш», мы вполне закономерно можем смотреть на икону Христа.
— Отец Николай, вы упомянули икону Пятидесятницы – схождение Духа в виде огненных языков. Встречается два варианта изображения: с Божьей Матерью и без Нее. Что изображается в этих случаях: историческое событие или Церковь, принимающая Духа?
— Каноническая схема иконы Пятидесятницы восходит к сценам поучения: апостолы сидят как античные ученые мужи, оживленно рассуждая и диспутируя, и потому все они изображают правой рукой жест речи. Они не благословляют друг друга взаимно, как иногда ошибочно понимают, а довольно оживленно беседуют. Изображения Пятидесятницы пишутся по иконографической схеме поучения, или ученого диспута, потому что Сам Спаситель сказал: «Мне нужно вернуться к Отцу, чтобы от Отца послать вам Духа Святого, который вас научит всему тому, что вы еще не поняли, что вы еще не осознали». И Дух Святой приходит, чтобы свидетельствовать о Божественности Христа. Это знание о Божественности Христа и подается в день Пятидесятницы. Поэтому сошествие Святого Духа на апостолов – это день рождения Церкви.
Схема обучения предполагает изображение учителя и учеников. Изображения в катакомбах выглядели следующим образом: на центральном месте восседает Христос, с двух сторон окруженный апостолами. Но ведь в день Пятидесятницы Христос вознесся на небо, Он никак не может сидеть с апостолами, однако Он невидимо присутствует среди них Духом Святым. Поэтому незанятое место среди апостолов – между Петром и Павлом – и есть место Спасителя, и оно должно оставаться свободным до Его Второго пришествия, занимать это место никто не может.
Правильно говорил Успенский: «Если мы там изобразим Божью Матерь, это уже будет икона не Пятидесятницы, а Богородичная икона». Исповедовать Божественность Христа научил апостолов Дух Святой, центральное место среди апостолов – это учительское место. Это место, можно сказать, обеспечивает эсхатологическую напряженность Церкви. И никто другой не должен там сидеть.
Конечно, никто не исключает Божьей Матери из Церкви, Боже упаси. Но Она, хотя и присутствовала в день Пятидесятницы с апостолами, не может занимать председательствующее место. Икона – это не иллюстрация священного текста, а параллельное благовествование о той же истине иными средствами. Потому-то отсутствие Божьей Матери на иконе Пятидесятницы выражает апостоличность церкви. Во главе Церкви всегда и во веки веков невидимо пребывает Христос, а действует Он Духом Святым, как это прекрасно выражает данная икона.
Одно время было характерно для Запада на этом свободном месте изображать апостола Петра. В рамках латинской экклезиологии это совершено логично. Там апостол Петр является викарием Христа на земле, и римский епископ тоже. Есть такие миниатюры, где изображен огромный апостол Петр, и на него нисходит Святой Дух, а остальные апостолы сидят у его ног и смотрят на него. Это выражение латинской экклезиологии, у нас совершено немыслимое.
— Во многих храмах возле жертвенника помещают икону «Моление о чаше», где изображен Христос, молящийся в Гефсиманском саду. Икона эта изображает не объект молитвы, а Христа, Который Сам молится – Своему Небесному Отцу. Насколько эта икона обоснована вообще, имеет ли она право на существование с точки зрения богословия иконы?
— Я специально не исследовал историю этой иконы, это довольно поздняя композиция. Если она имеет древние корни, то исключительно в нарративных, повествовательных, иллюстративных изображениях к Священному Писанию. В Россанском кодексе, возможно, есть такое изображение. Нужно проверить, возможно, есть какая-то древняя иллюстрация на эту тему. Почему Спасителя нельзя изобразить молящимся? В принципе, такой запрет трудно себе представить. Но это не икона, это миниатюра, и на этот образ никто никогда не молился, он не предназначен для молитвы. А для моленной иконы этот сюжет не подходит. Что касается размещения такого образа возле жертвенника – какое, простите, отношение этот сюжет имеет к проскомидии? Проскомидия – это приготовление даров для Евхаристии. Могут быть разные «символические» наслоения на этот чин, но даже они никак не связывают проскомидию с молением Христа о чаше.
Беседовал священник Андрей Дудченко
Православие в Украине
Дата публикации: 05.01.2007
