Священномученик митрополит Серафим (Чичагов)
Декабрь 10th 2010 -
Лишенный архиерейской кафедры и томившийся в условиях суровой северной ссылки, святитель Серафим продолжал оставаться отзывчивым архипастырем, не только молившимся о своих многочисленных духовных чадах, но и наставлявшим их в своих письмах даже тогда, когда его собственные испытания и скорби казались непреодолимыми. Замечательно письмо святителя, посланное им из архангельской ссылки одному из своих духовных сыновей, впоследствии священнику Алексею Беляеву. «Все мы люди, и нельзя, чтобы житейское море не пенилось своими срамотами, грязь не всплывала бы наружу и этим не очищалась бы глубина целой стихии. Ты же будь только со Христом, единой Правдой, Истиной и Любовью, а с Ним все прекрасно, все понятно, все чисто и утешительно. Отойди умом и сердцем, помыслами от зла, которое властвует над безблагодатными, и заботься об одном — хранить в себе, по вере, божественную благодать, через которую вселяется в нас Христос и Его мир. Не видеть этого зла нельзя; но вполне возможно не допускать, чтобы оно отвлекало от Божией правды. Да, оно есть и ужасно по своим проявлениям, но как несчастны те, которые ему подчиняются. Ведь мы не отказываемся изучать истину и слушать умных людей, потому что существуют среди нас сумасшедшие в больнице и на свободе. Такие факты не отвращают от жизни; следовательно, с пути правды и добра не должно нас сбивать то, что временами сила зла проявляет свое земное могущество. Бог поругаем не бывает, а человек что посеет, то и пожнет. Учись внутренней молитве, чтобы она не была замечена по твоей внешности и никого не смущала. Чем более мы заняты внутренней молитвой, тем полнее, разумнее и отраднее наша жизнь вообще. И время проходит незаметнее и быстрее. Для того особенно полезна Иисусова молитва и собственные короткие изречения «помоги мне, Господи» или «защити и укрепи», или «научи» и проч. Молящийся внутренне, смотрит на все внешнее равнодушно, рассеянно, ибо эта молитва не умственная, а сердечная, отделяющая от поверхности земли и приближающая к невидимому Небу. Учись прощать всем их недостатки и ошибки ввиду подчинения их злой силе, и, несомненно, ненормального состояния духа. Говори себе: «Помоги ему, Господи, ибо он духовно болен!» Такое сознание помешает осуждению, ибо судить может только тот, кто сам совершен и не ошибается, все знает, а главное, знает наверное, что человек действует не по обстоятельствам, сложившимся вокруг него, а по своему произволению, по своей страсти».69
Проведя около года в архангельской ссылке, святитель Серафим вернулся в Москву, которая в связи с пребыванием под арестом Св. Патриарха Тихона и временным захватом обновленцами высшего церковного управления переживала период внутрицерковной смуты. Владыка Серафим временно отошел от активной церковной деятельности, поддерживая молитвенно-евхаристическое общение с духовенством и братией Свято-Данилова монастыря, в котором служил духовник святитель архимандрит Георгий (Лавров) и в котором пребывал архиепископ Волоколамский Феодор (Поздеевский), чья церковная позиция была в это время наиболее близка святителю Серафиму. Однако 16 апреля 1924 г. владыка вновь был арестован ГПУ, вменявшему ему на этот раз в вину организацию прославления преподобного Серафима Саровского в 1903 г. Следствие над святителем Серафимом, оказавшемся в Бутырской тюрьме, продолжалось уже около месяца, когда в мае 1924 г. Св. Патриарх Тихон подал в ОГПУ ходатайство об освобождении 68-летнего владыки, в котором ручался за его лояльное отношение к существующей государственной власти. Сначала проигнорированное начальником 6-го отделения секретного отдела ОГПУ Тучковым это ходатайство через два месяца все же способствовало освобождению святителя Серафима, которому тем не менее по требованию властей вскоре пришлось покинуть Москву.
В это время святителю пришлось пережить новое испытание, обрушившееся на него на этот раз не со стороны гонителей Церкви, но со стороны игумении столь дорогого его сердцу Дивеевского монастыря Александры (Троковской), избранию которой в игумении более 20 лет назад способствовал сам святитель Серафим. После того, как изгнанный властями из Москвы владыка обратился к игумении Александре с просьбой дать ему пристанище в Серафимо-Дивеевском монастыре, игумения отказала гонимому исповеднику. Причиной этого сурового отказа по всей вероятности послужил происшедший много лет назад конфликт между игуменией Александрой и владыкой Серафимом, связанный с тем, что игумения вопреки благословению преподобного старца Серафима о месте закладки нового храма, о котором неоднократно напоминал ей владыка, построила храм в другом месте. Впоследствии этот храм по необъяснимым с человеческой точки зрения причинам так и не был освящен, а святитель Серафим с этого времени уже не бывал в Дивеевском монастыре.70
Отвергнутый обителью, около которой святитель уже более 30 лет со времени погребения там его супруги Наталии Николаевны надеялся найти свой последний покой, владыка Серафим вместе с дочерью Натальей (в монашестве Серафима) был принят игуменией Арсенией (Добронравовой) в Воскресенский Феодоровский монастырь, находившийся около Шуи. На несколько лет этой обители суждено было стать последним тихим монастырским пристанищем для почти 10 лет шедшего по тернистому пути исповедничества 70-летнего святителя. Совершение воскресных и праздничных богослужений и духовное наставление насельниц обители, занятия с монастырским хором, которому будучи большим знатоком церковного пения владыка Серафим уделял много внимания, и продолжение работы над второй частью «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», которая до революции не была допущена к печати цензурой и впоследствии была изъята при очередном чекистском обыске, — таковы были основные послушания, принятые на себя святителем в годы пребывания в Воскресенском Феодоровском монастыре.71
Но одновременно это были годы глубоких раздумий святителя Серафима о судьбах Церкви в России и о путях его собственного служения Церкви в эпоху исторического безвременья, наступившую в эти годы. Казалось безвозвратно ушла в прошлое императорская Россия, которой 15 лет служил святитель Серафим в качестве православного воина и под венценосным покровительством которой четверть века продолжалось его служение Православной Церкви в качестве священнослужителя. На место православно-монархической государственности пришла невиданная доселе в русской истории богоборческая власть, провозгласившая одной из своих главных целей уничтожение Русской Православной Церкви. Исповедническая кончина Св. Патриарха Тихона и последовавшее через 8 месяцев после нее устранение из церковной жизни будущего священномученика Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра (Полянского) обусловили начало может быть самого трудного этапа в истории Русской Православной Церкви в XX веке. Именно в эти годы при все ужесточавшемся гонении Церкви коммунистическим государством и непрекращавшихся попытках обновленческих раскольников разрушить церковную жизнь, в среде верных Православной церкви священнослужителей и мирян впервые стали возникать опасные противоречия, связанные с пониманием канонических полномочий Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия (Страгородского) и с различными представлениями о дальнейших перспективах существования Русской Православной Церкви, как о добивающейся у государства своего официального признания или как об уходящей в катакомбы. На этом роковом рубеже русской церковной истории, придя к убеждению, что Православная Церковь должна открыто осуществлять свое служение в России, даже лишившись покровительства православных государей, святитель Серафим мужественно сделал свой окончательный духовный выбор и встал на сторону той части церковной иерархии, которая признала митрополита Сергия как единственно законного преемника Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра, равного ему по своим каноническим полномочиям, и поддержала его политику отстаивания официального признания Православной Церкви государственной властью.
В конце 1927 г., трогательно простившись с насельницами Воскресенского Феодоровского монастыря, владыка Серафим навсегда покинул давшую ему гостеприимное прибежище обитель, чтобы принять участие в деятельности Временного Патриаршего Священного Синода. Поддержка столь авторитетного, известного своей твердостью и бескомпромиссностью церковного иерарха, каким являлся святитель Серафим, была чрезвычайно важна для митрополита Сергия, которого в это время его противники из числа православного епископата все чаще упрекали в недопустимых уступках государственной власти. И весьма показательно, что митрополичья кафедра, на которую был назначен постановлением Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия и Временного Патриаршего Синода от 23 февраля 1928 г. владыка Серафим, находилась в Ленинградской епархии, откуда громче всех раздавались упреки митрополиту Сергию в этих недопустимых уступках.72
Ленинградская епархия в 1928 г. представляла собой одну из самых исполненных внутрицерковных противоречий епархий Русской Православной Церкви. Оказавшись колыбелью богоборческого большевистского режима, который именно в Петроградской епархии собрал свою первую кровавую жатву среди православного духовенства, «город на Неве» в начале 1920-х гг. благодаря проискам государственных властей и немощам некоторой части епархиального клира превратился в цитадель обновленчества. Именно в этом городе, где богоборческая природа большевистской власти проявлялась особенно ожесточенно и изощренно, стало возможным церковное движение, в котором возобладало эсхатологическое понимание наступившего этапа русской церковной истории, и которое в силу этого отказывалось признавать духовную оправданность политики митрополита Сергия, направленной на сохранение путем неизбежных компромиссов с государственной властью официально существующей церковной иерархии. Приняв в качестве своего авторитетного возглавителя митрополита Иосифа (Петровых), осенью 1927 г. выступившего против митрополита Сергия после своего перевода с Ленинградской кафедры в Одесскую епархию, и получив в связи с этим название «иосифлянского», это церковное движение, в котором приняли участие несколько викарных епископов и значительная часть клира Ленинградской епархии 1928 г. охватило 61 из 100 действовавших в Ленинграде православных приходов и отторгло их от молитвенно-канонического общения с Московской Патриархией.73
Именно в эту, оказавшуюся расколотой уже не столько в результате происков властей, сколько в результате потери духовного единства между православными священнослужителями и мирянами епархию 8 марта 1828 г. прибыл святитель Серафим в качестве нового правящего архиерея. Владыка Серафим был хорошо известен среди православных христиан бывшей российской столицы не только потому, что в его родном городе прошла яркая светская половина его 72-летней жизни, но и потому, что, даже покинув Санкт-Петербург в 1891 г. став священнослужителем, святитель Серафим все последующие годы регулярно посещал свой родной город и участвовал в его церковной жизни. Личность святителя Серафима не могла не вызывать уважения даже среди членов «иосифлянских» приходов, ибо будучи в своем прошлом сначала петербургским аристократом и гвардейским офицером, а затем строго православным и известным своим монархизмом церковным иерархом владыка Серафим олицетворял собой ту православно-монархическую Россию, крушение которой вызывало характерное для многих участников «иосифлянского» движения ощущение наступающего конца мира, когда церковная жизнь неизбежно должна была уйти в катакомбы.
После своего прибытия в епархию владыка Серафим разместился в бывших игуменских покоях Воскресенского Новодевичьего монастыря, где также разместился образованный в ноябре 1927 г. Ленинградский епархиальный совет, председателем которого в 1928 г. стал сохранявший верность митрополиту Сергию епископ Петергофский Николай (Ярушевич).74
Свое пребывание в епархии святитель Серафим ознаменовал тем, что в условиях жестоких и всесторонних стеснений церковной жизни государственными властями он в основу своего архипастырского служения положил благоговейное совершение воскресных и праздничных богослужений и вдохновенное проповедование в городских и пригородных храмах. Первую в новой епархии Божественную литургию владыка Серафим совершил в дорогом его сердцу Спасо-Преображенском Соборе, который он часто посещал будучи гвардейским офицером, и в котором 8 апреля 1879 г. состоялось его венчание с супругой Наталией Николаевной.75
При этом святитель Серафим всячески стремился поддержать обнаруженное им в приходских храмах епархии стремление многих православных христиан в это исполненное для них неимоверных страданий и лишений время как можно чаще приступать к Святым Христовым Таинам. Вот как один из современников описывал литургическую проповедь владыки Серафима и поддерживавших его викарных епископов. «Епископы, в частности, митрополит Петроградский Серафим (Чичагов), и сейчас убедительно зовут паству свою именно к литургии и причастию Святых Таин, как вернейшему и сильнейшему средству против духовного зла и натиска неверных на нашей Родине. Пока совершается Божественная литургия, пока люди приступают к Божественному причащению, дотоле можно быть уверенным, что устоит и победит Православная Церковь, что не погибнут во зле греха, безбожия, злобы, материализма, гордости и нечистоты русские люди, что возродится и спасется Родина наша. Поэтому, — убеждает митрополит Серафим клириков и паству, — паче всего думайте о хранении, совершении и непрерывном служении (ежедневном, даже многократном на разных престолах) литургии. Будет она, — будет и Церковь, и Россия». 76
Возгревая молитвенный дух своей паствы, с 4 июня 1928 г. каждый вторник в Знаменской церкви около Московского вокзала, где имелся придел в честь преподобного Серафима Саровского, владыка Серафим совершал службу с акафистом Преподобному, который некогда был составлен самим святителем и за богослужением читался им наизусть.77
К разрешению одной из важнейших задач своего епархиального служения — преодолению «иосифлянского» раскола, святитель Серафим приступал постепенно, разъясняя в своих проповедях опасность этого разделения для канонического единства гонимой Русской Православной Церкви и вступая в переговоры с некоторыми ведущими представителями «иосифлянского» духовенства. 1 апреля 1928 г. владыка Серафим благословил во всех приходских храмах города совершить особое молебствование об умиротворении Церкви.78
Существенную помощь в начатой полемике с «иосифлянскими» раскольниками святителю Серафиму оказал прибывший по его приглашению в конце апреля 1928 г. в Ленинград епископ Серпуховский Мануил (Лемешевский). Глубоко уважаемый многими православными христианами города за его самоотверженную борьбу с петроградскими обновленцами в начале 1920-х гг. епископ Мануил призвал своих многочисленных почитателей как среди паствы владыки Серафима, так и среди «иосифлян» сохранять церковное единство под омофором митрополита Сергия. Особое значение для единства церковной жизни в городе имела Божественная литургия, совершенная 29 апреля 1928 г. святителем Серафимом в сослужении с епископом Мануилом в Троицком Измайловском Соборе, на которой оба владыки, напомнив о разрушительных для Церкви последствиях обновленческого раскола в Петроградской епархии, призвали не допускать нового разделения среди православных христиан.79
Однако, несмотря на возвращение некоторых «иосифлянских» приходов в юрисдикцию митрополита Сергия, руководители этого движения не были склонны восстановить церковный мир в епархии и в качестве условий своего возвращения в лоно Московской Патриархии ультимативно выдвигали неприемлемые для митрополита Сергия требования, предполагавшие полный пересмотр им церковной политики и его отказ от тех полномочий в области высшего церковного управления, которые были возложены на него Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Петром. Непримиримость вождей «иосифлянского» духовенства вынуждала святителя Серафима предпринимать по отношению к раскольникам более решительные меры. Стремясь сохранять в каноническом общении с митрополитом Сергием Св. Троице-Александро-Невскую лавру, владыка Серафим в мае 1928 г. добился удаления из наместников Лавры Шлиссельбургского епископа Григория (Лебедева), все больше сближавшегося с «иосифлянами». Однако последние в ноябре 1928 г. пошли на организацию раскола даже среди лаврского духовенства, в результате которого 5 из 7 храмов Лавры, несмотря на то, что большая часть их прихожан сохраняла верность святителю Серафиму, стали поминать за богослужением митрополита Иосифа.80
Ощущая все возраставшую поддержку большей части православных христиан города и сознавая необходимость действовать в рамках советского законодательства, владыка Серафим призывал своих пасомых мирян вступать в «двадцатки» «иосифлянских» храмов и, добиваясь там «численного большинства», замещать «иосифлянский» причт священнослужителям, находящимся в каноническом общении с митрополитом Сергием. Наметившееся в результате этих действий святителя Серафима возвращение к нему «иосифлянских» приходов подталкивало постоянное подчеркивавших свою независимость от безбожной власти иосифлян обращаться к помощи соответствующих органов государственной власти для сохранения за своими сторонниками приходских храмов 20 ноября 1928 г. члены «двадцатки» Тихвинского храма, поддерживавшие митрополита Иосифа, в своем заявлении в стол регистрации Володарского райсовета писали: «Доводим до Вашего сведения, что верующие... с 1 ноября с/г. официально присоединились и закрепились в молитвенном общении наших верований с Митр. Иосифом в лице Еп. Димитрия. Тем самым отреклись от навязанной нам церковной власти М. Сергия. Прикрепили, уведомив Вас, своевременно 4 священнослужителей. Во избежание возможных лукавств со стороны М. Серафима (Чичагова) просим количество двадцадки оставить как практиковалось до сих пор».81
Так антицерковная природа любого канонического раскола вынуждала искренних в своей православной вере «иосифлян» идти по стопам часто попиравших основы православной веры обновленцев в поисках покровительства богоборческой власти, а радевший о единстве православной церковной жизни владыки Серафим становился вновь все более неугодным для большевистских властей, стремившихся использовать даже столь чуждых им «иосифлян» для разрушения церковной жизни.
Святитель хорошо сознавал, что его успехи в восстановлении церковного мира среди епархиального духовенства и мирян будут чреваты для него неизбежным столкновением с безбожным коммунистическим государством, тем более, что репрессии против Церкви во всей стране в конце 1920-х гг. значительно усилились. И все же на протяжении всего своего пребывания в Ленинградской епархии мужественно преодолевая всевозможные препятствия и угрозы, исходившие от государственных органов, и смиренно терпя хулу и клевету, распространявшуюся из среды сторонников митрополита Иосифа, святитель Серафим последовательно стремился сохранить духовное и каноническое единство церковной жизни во вверенной ему митрополитом Сергием епархии. Результатом деятельности владыки Серафима по преодолению «иосифлянского» раскола в Ленинградской епархии явился тот знаменательный факт, что в 1933 г., последнем году его пребывания на Ленинградской кафедре, в епархии оставались лишь 2 официально зарегистрированных «иосифлянских» приходских храма. Конечно, подобно приходам, сохранявшим верность святителю Серафиму, многие «иосифлянские» приходы закрывались по распоряжению государственной власти, и все же значительная их часть была возвращена в молитвенно-каноническое общение с Московской Патриархией святителем Серафимом.
За годы служения владыки Серафима в Ленинградской епархии его архипастырский авторитет постоянно возрастал. Выразительным свидетельством этого стало создание православными христианами города в сентябре 1930 г. «Общества митрополита Серафима» при Троицком Измайловском Соборе.82
Но какого бы самоотвержения не была исполнена деятельность владыки Серафима как епархиального архиерея, он не мог во всем противостоять резко усилившейся во всей стране в начале 1930-х гг. репрессивной государственной политике по отношению к Русской Православной Церкви. В Ленинградской епархии, как и по всей стране, в это время арестовывались лучшие представители православного духовенства, а приходские храмы методично закрывались, и святитель Серафим старался сделать в этих тяжелейших условиях хотя бы то, что было в его силах. Так после закрытия в 1931 г. Исидоровской церкви в Александро-Невской Лавре святитель, обратившись в органы государственной власти, смог добиться перезахоронения на кладбище Лавры находившихся в склепе храма останков двух своих предшественников на Петербургской кафедре митрополитов Исидора и Палладия.83
Впрочем, двумя годами раньше святителю Серафиму довелось принять участие в погребении еще одного архиерея, который не был связан своим архипастырским служением с Петербургской епархией, но которому суждено было оказаться связанным с самим владыкой Серафимом общими узами исповеднического служения и мученической кончины. 28 декабря 1929 г. в Ленинградской тюремной больнице скончался от тифа один из наиболее выдающихся церковных иерархов XX века архиепископ Верейский Илларион (Троицкий), тело которого в грубо сколоченном гробу было выдано родственникам. Взявший на себя организацию отпевания и погребения святителя Илариона, владыка Серафим увидел в гробу изможденного узника, в которого превратило 6-летнее заключение архиепископа Иллариона, столь напоминавшего своей благородной внешностью святителя Серафима в начале его архиерейского служения. Облачив святителя Илариона в собственные белые архиерейские ризы и водрузив на его главу свою митру, владыка Серафим в сослужении 6 архиереев торжественно отпел исповедника и совершил его погребение рядом со своей резиденцией на кладбище Новодевичьего монастыря.84 Отдавая свое архиерейское облачение почившему исповеднику архиепископу Илариону, святитель Серафим как будто провидел, что ему самому не суждено будет принять архиерейское погребение по церковному чину, и что после своей мученической кончины, без облачения в архиерейские ризы, он будет брошен в братскую могилу со многими другими безвестными жертвами палачей богоборческого государства.
В 1933 г. отдавший все силы Ленинградской епархии 77-летний святитель Серафим подходил к концу своего архипастырского служения в качестве правящего архиерея. Телесные немощи владыки и все возраставшая ненависть к нему государственной власти в Ленинграде, делавшая весьма вероятным скорый арест святителя Серафима, побудили митрополита Сергия и Временный Патриарший Священной Синод 14 октября 1933 г. издать указ о увольнении владыки на покой. Отслужив 24 октября в храме своей юности — Спасо-Преображенском соборе — Божественную литургию,85 святитель Серафим навсегда покинул свой родной город, в котором произошло его становление как глубоко верующего православного мирянина, и которому он отдал в труднейший для церковной жизни города период свои последние архипастырские силы как православный святитель. Промысел Божий вновь давал своему верному служителю несколько лет покоя, чтобы святитель Серафим мог подготовиться к своему последнему, самому главному церковному служению — мученической смерти за Христа.
После возвращения в Москву и кратковременного проживания в резиденции митрополита Сергия на Баумановском переулке, в 1934 г. святитель Серафим нашел себе последнее пристанище в двух комнатах загородной дачи, находившейся недалеко от станции Удельная Казанской железной дороги.86
Здесь, в деревенской тиши, в духовных размышлениях над богословскими и аскетическими сочинениями, сопровождавшими святителя на протяжении всей его жизни, в молитвенных бдениях перед дорогими для него иконами владыка Серафим имел счастливую возможность подвести последние жизненные итоги и приуготовить себя к встрече со Христом Спасителем, Божественный Лик Которого созерцал святитель на написанном им большом образе Спасителя в белом хитоне. В настоящее время этот образ находится в храме Илии Обыденного.
Однако, все это время святитель Серафим отнюдь не пребывал в одиночестве: рядом с ним были две его верные келейницы монахини Воскресенского Феодоровского монастыря Вера и Севастиана, сопровождавшие владыку по благословению своей игумении Арсении уже более 7 лет, вокруг него были его многочисленные духовные чада, которых отечески окормлял святитель Серафим на протяжении своего сорокалетнего пастырского и архипастырского служения и, конечно же, вместе с ним были его дочери, двоим из которых суждено было принять монашество. Нередко владыку Серафима посещали и представители церковной иерархии, в особенности митрополит Алексий (Симанский) и Арсений (Стадницкий), которые обсуждали с многоопытным в делах церковного управления святителем казавшиеся неразрешимыми вопросы, встававшие перед Священным Синодом в это трудное для Церкви время.87
Владыка Серафим отчетливее многих своих современников осознавал катастрофичность для Русской Православной Церкви переживавшейся эпохи и провидел, что уготованная православным христианам в России мера искупительных страданий еще не исполнена, но глубокая вера в неизбежное и непреложное торжество Православной Церкви никогда не покидала святителя. Именно в эти, казавшиеся многим безысходными, годы святитель Серафим увещевал своих духовных чад такими поистинне пророческими, как по отношению к судьбе Русской Православной Церкви, так и по отношению к его собственной судьбе, словами: «Православная Церковь переживает сейчас время испытаний. то останется сейчас верен святой апостольской Церкви — тот спасен будет. Многие сейчас из-за преследований отходят от Церкви, другие даже предают ее. Но из истории хорошо известно, что и раньше были гонения, но все они окончились торжеством христианства. Так будет и с этим гонением. Оно окончится, и православие снова восторжествует. Сейчас многие страдают за веру, но это — золото очищается в духовном горниле испытаний. После этого будет столько священномучеников, пострадавших за веру Христову, сколько не помнит вся история христианства».88
Чем яснее и тверже, мудрее и прозорливее становился дух святителя Серафима, тем немощнее становилось его тело. развивавшейся в течение многих лет гипертонии присоединилось заболевание сердца, вызвавшее водянку, в результате которой владыка почти потерял способность передвигаться, и уже почти не выходил из дома. Все чаще лишь раздававшееся вечерами в сельской тишине из дома святителя Серафима церковные песнопения, исполнявшиеся им на фисгармонии, несли мир и покой, которые молитвенными трудами и духовными размышлениями стяжал в своей душе святитель и которых так не доставало многим из тех, кто забыв о Христе в эти страшные годы, жил и страдал в истерзанной России.
Как и для многих других новомучеников Русской Православной Церкви последнюю черту земного бытия святителя Серафима кроваво очертил 1937 г., ознаменовавший начало пятилетнего периода ни с чем не сравнимого в мировой христианской истории массового уничтожения православных христиан. Однако и в этой чреде многих десятков тысяч мученических смертей кончина владыки Серафима оказалась исполненной особого подвижнического величия и достоинства. Арестованный сотрудниками НКВД в ноябре 1937 г., прикованный к постели 82-летний святитель был вынесен из дома на носилках и доставлен в Таганскую тюрьму из-за невозможности перевезти его в арестантской машине в машине «скорой помощи». Страшная гибель владыки Серафима уже была предрешена, но сатанинский дух, вдохновлявший кровавые деяния палачей богоборческой власти, подвигал их к тому, чтобы перед мученической кончиной заставлять православных христиан отрекаться если и не прямо от Христа, то от своего христианского нравственного достоинства, признавая самые немыслимые обвинения, которые изобретательно навязывались им их истязателями на следствии. Несколько недель физически беспомощный, умиравший старец с величием христианского первомученика противостоял новым гонителям Церкви, и так и не признал ни одного из навязывавшихся ему обвинений. 7 декабря 1937 г. Тройка НКВД по Московской области, уже вынесшая в этот день несколько десятков смертных приговоров, приняла постановление о расстреле митрополита Серафима. Почти 50 приговоренных к смерти страдальцев расстреливали в течение нескольких дней в находящейся недалеко от Москвы деревне Бутово, в которой обнесенная глухим забором дубовая роща должна была стать безымянным кладбищем многих тысяч жертв коммунистического террора. 11 декабря 1937 г. с последней группой приговоренных был расстрелян и священномученик Серафим.89
Незадолго до своей кончины духовный отец святителя Серафима, св. праведный Иоанн Кронштадтский, в последний раз благословляя своего духовного сына, произнес слово, предопределившее все дальнейшее священномученическое служение владыки Серафима. «Я могу спокойно умереть, зная, что ты и преосвященный Гермоген будете продолжать мое дел, будете бороться за православие, на что я вас благословляю».90 Оба святителя в полной мере исполнили благословение своего духовного отца, хотя в отличие от святителя Гермогена, принявшего мученическую смерть уже 29 июня 1918 г., священномученик Серафим пришел к своей мученической кончине 11 декабря 1937 г. через 20-летнее исповедническое архипастырское служение. Многим русским православным христианам суждено было пройти вместе со священномучеником Серафимом по голгофскому пути христианского мученичества, на котором некогда была воздвигнута и отныне и до века будет стоять Православная Церковь в мире дольнем, имея в мире горнем в сонме своих святых заступников и ходатаев перед Престолом Всевышнего священномученика митрополита Серафима.
