Священномученик Платон Горных, иерей
Август 8th 2012 -
Через некоторое время тот же военком донес Павловскому, будто отец Платон уже открыто выступает против советской власти. В доказательство были переданы слова, якобы сказанные священником: «Ну как можно теперь прийти в Совет, что за власть собралась: рвань с грязными руками. Сидишь за красным столом, и поговорить нельзя, да и говорить-то не умеют». Эти слова сильно задели Павловского. Он взял с собой несколько красногвардейцев и они до восхода солнца на дрезине выехали в Покровское, чтобы произвести у священника обыск, арестовать и «ликвидировать» его. «Я давал распоряжение: «К семафору!». Это значило – расстрелять. Это были два слова, которые прекращали жизнь контрреволюционера и освобождали рабочий клас[с] от лишней пакости, мешающей рабочему классу творить великое дело», – писал Павловский. При этом у него даже не возникло мысли перепроверить информацию: действительно ли отец Платон говорил такие слова или его оклеветали недоброжелатели, так как сведение личных счетов чужими руками в то смутное время было обычным явлением.
В июле 1918 года красногвардейцы вошли в дом священника, когда матушка готовила завтрак. Она сначала растерялась, но, взяв себя в руки, спокойно и вежливо пригласила незваных гостей за стол. Командир отряда приказал своим бойцам «хорошенько закусить», не стесняться того, что «грязные руки попу и попадье не нравятся». Когда завтрак был съеден, красногвардейцы объявили отцу Платону, что приехали с обыском, так как предполагают, что у него хранится офицерское обмундирование и оружие. Во время обыска действительно были найдены обмундирование, револьвер, шашка и винтовка. Эти вещи, скорее всего, принадлежали сыну отца Платона, который находился в войсках Дутова. Священника арестовали и хотели после краткого допроса расстрелять. Но когда батюшку стали выводить, возле его дома уже собралось около 500 сельчан. В то время нечасто случалось, чтобы прихожане при аресте своего священника старались его защитить. Видимо, отец Платон смог стать для них истинным пастырем, ради которого они были готовы даже подвергнуть себя опасности. Женщины с криком набросились на красногвардейцев и попытались освободить священника. Тогда Павловский выхватил шашку и пригрозил, что зарубит всякого, «кто посмеет… отнимат[ь] попа». Кроме того, он взял в руки бомбу и приготовился бросить ее в толпу. Но люди не расходились и просили не убивать священника. Красноармейцы дали залп в воздух, быстро сели с отцом Платоном на дрезину и поехали в штаб на станцию Егоршино.
«Злоба меня душила на попа... Я хотел сначала покончит[ь] с попом, спустившис[ь] под первую гору от Покровского, но передумал», – писал Павловский. Он решил помучить священника, заставить его, почти 60-летнего, везти дрезину: «Тут все с грязными руками, а ты с чистыми… вези сам себя, а за счет тебя поедем и мы». Отец Платон сначала отказался – для него такой труд был непосильным. «Я тогда вынул наган и дал сроку три минуты, а сам был доволен, что он откажется, так как не надо будет возит[ь]ся с ним дальше. [Я] направил револ[ь]вер на него, скомандовал: «Раз… два», но поп, не ожидая „три“, сказал: «Хорошо, буду крутить дрезину». <…> Фигура попа была комична. День был жаркий, поп высокого роста. Когда [он] нагибался, волоса рассыпались на лицо, по волосам – пот, пыль… [похож он был] на… дикаря из Африки».
В штабе Павловский рассчитывал получить разрешение на расстрел отца Платона. Но на станции начались волнения среди рабочих депо, многие из которых были из села Покровского, хорошо знали и любили отца Платона. Разбираться в ситуации приехал комиссар Северо-Урало-Сибирского фронта Георгенбергер, который предложил отпустить священника под расписку, а расстрелять потом, при более удобном случае. Так и было сделано – отца Платона отпустили.
В Ирбитском районе действовали и другие красные отряды, которые также грабили население, арестовывали, убивали... В конце июля отец Платон с еще одним священником, отцом Флорентием Троицким и его сыном, гимназистом, был арестован латышами-красноармейцами, которые, обвинив их в сочувствии белым, повезли в штаб на станцию Егоршино, чтобы там расстрелять. Готовясь к смерти, священники исповедались друг у друга. По воспоминаниям отца Флорентия, на душе стало легче, страх смерти отступил от них. Но не довезя до станции шести верст, латыши отпустили арестованных.
Приблизительно в это время в селе Покровском красными была объявлена мобилизация, однако крестьяне приняли ее очень неохотно; подлежавшие призыву стали скрываться в лесах. По доносу одного из крестьян в ночь на 27 июля/9 августа 1918 года в село Покровское ворвался отряд карателей. Отец Платон и отец Флорентий Троицкий были вновь арестованы. Собрав народ, каратели выбирали каждого десятого, ставили у стены дома и, угрожая расстрелом, требовали показать, куда ушли мобилизованные крестьяне. Так продолжалось несколько часов, затем был вынесен приговор: отца Платона и двух прихожан расстрелять на страх другим, а остальных отпустить.
Около двух часов дня приговор был приведен в исполнение. В версте от храма, в небольшом лесочке отец Платон был убит. Смерть была мгновенной: одна пуля попала в сердце, другая — в правое легкое. Встретил смерть отец Платон мужественно, со сложенными крестом на груди руками.
29 июля/11 августа 1918 года священник Флорентий Троицкий похоронил отца Платона с другими убиенными на приходском кладбище без отпевания, а на сороковой день после расстрела ночью тайно отпел их.
В июле 2002 года священномученик Платон Горных был прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Российских от Екатеринбургской епархии.
Источник: сайт Информационного агентства Екатеринбургской Епархии
Pages: 1 2
