Старец схиархимандрит Зосима
Сентябрь 4th 2010 -
Школьные годы: отрок-исповедник
Так возрастал, Ванюша в вере и добродетели, согретый! заботой и душевным теплом благочестивой матери, в атмосфере любви и доброжелательства малого стада Христового.
Когда же достиг мальчик школьного возраста, пришёл час ему в полноте испытать злобу человеческую, наступила время его исповеднического подвига, мужественного стояния в вере перед «просвещёнными» богоборцами (ведь советская школа была рассадником воинственного атеизма).
И ни разу этот хрупкий, болезненный ребёнок не отошёл от Господа, явно укрепляемый свыше на эти бескровное мученичество благодатью Божией; Никогда он не одел на себя ни значка октябрёнка, ни пионерского галстука, ни комсомольской атрибутики, несмотря на оголтелую пропаганду и откровенную травлю: «У меня всю жизнь была одна партия, — говорил Старец, — это Матерь Церковь, у меня был один партийный устав — это Евангелие и Закон Божий... Надо мной в школе очень издевались, за то что я в Церковь ходил. Перевоспитывали учителя, привлекали школяров: вы там побейте этого попа, чтоб он в церковь не бегал!»
«Поп» или «батюшка» — вот школьное прозвище Ивана. «Батюшка, благослови!» — не раздурачились одноклассники, как бы склоняя головы под благословение. А Ванюша серьёзно-серьёзно посмотрит, и по-иерейски благословляет!
Нельзя не удивляться, с какой благостью и великодушием терпел богомудрый отрок все издевательства исполнительных школьников: его бьют, бьют — аж умаются, а он в конце этого воспитательного процесса кротко улыбнётся и скажет: «Ну ладно, хватит. Давайте я буду вас благословлять». Так с детства он научился побеждать всех своих врагов кротостью и любовью.
Как-то вызвали юного «попа» к директору прямо c первого урока на беседу: о Церкви, о Боге и о светлом коммунистическом будущем. Толковали с ним на продолжении всех занятий подряд без перерыва.
— Товарищ директор, уже шестой урок кончился, — просится мальчик. — Ребятишки домой пошли, мои учебники порастаскают.
— Да-да, Ванюша, хорошо... Значит, ты в Церковь ходить больше не будешь?
— Ну, конечно, сегодня не пойду.
— Ну, а что — пойдешь еще?
— Так завтра же Покров — всенощная, как же, надо идти — Богу молиться.
Бедный директор от волнения сразу за папиросу — шесть часов напрасный разговор был... А разумный не по возрасту отрок уже его поучает:
— Товарищ директор, курить при учениках нельзя — плохой пример подаёте...
— Иди, иди — вон из глаз моих! — только и сумел сказать в ответ старый работник политфронта (Записано по воспоминаниям Батюшки).
Однажды директор с целой учительской делегацией нагрянули к «заблудшему» ученику прямо на дом: «Ванюша, покажи нам свой ученический уголок, где ты уроки делаешь».
Не растерялся отрок, подошёл ко святому углу и дерзновенно произнёс: «Я, когда приступаю к урокам, всегда так делаю: Господи, благослови! — и при этих словах перекрестился на иконы, приложился ко Кресту и св. Евангелию и спросил не прошеных гостей: «А вы так делаете? Надо, чтобы и вы так поступали...»
Не нашлись, что ответить боголюбивому отроку жрецы коммунизма: поняли, что они попросту тратят время — и молча вышли из хаты.
Так ещё в детстве Господь о. Зосиме подавал ту богопросвещённую мудрость, перед которой не могли устоять идолы человеческих сердец.
Чем больше Ванюшу обижали, били и перевоспитывали, больше он укреплялся в вере. «Гонимый, ненавидимый, шёл и шёл я в храм Божий, — вспоминал Старец, — бесу на зло…
Батюшке Алексию сказали не пускать меня, иначе, церковь закроют, а его выгонят... Так я окольными путями огородами (чтобы никто не видел) за два часа приходил в церковь, прятался под лестницей, чтобы только побывать на службе...»
Уже тогда Церковь Христова стала главным смыслом его жизни.
В каких грехах только не обвиняли верующего мальчика, но всегда его спасало одно обстоятельство — учился он на «отлично», а сочинения писал лучше всех, так что даже им печатали в «Учительской газете» как образцовые.
Во всех учебных дисциплинах он показывал глубокие познания. И это была характерная черта Старца — жажда знаний, до последнего вздоха, казалось, не было темы, которая его б не интересовала...
И конечно же, особенно много Ванюша читал душеспасительных книг. У них дома была собрана огромная (как на те времена) православная библиотека. В семье; внимательно следили за духовным образованием мальчика: он читал жития святых, а потом должен был тщательно пересказать прочитанное. Так уже в детстве он несколько раз перечитал этот неисчерпаемый кладезь духовной мудрости — «Жития святых» Димитрия Ростовского. И этот православный эпос живыми образами запечатлелся в его памяти на всю жизнь.
Настольной книгой детства и юности о. Зосимы, из которой он черпал, как драгоценные небесные жемчужины, благодатные мысли и чувства, был духовный дневник св. Иоанна Кронштадского «Моя жизнь во Христе». В золотом переплёте, с дарственной надписью самого о. Иоанна, она лежала в их доме вместе со св. Евангелием — во святом уголке, под иконами.
Как вспоминал Батюшка, в их семье особо благоговели и дорожили этой книгой; читая «Мою жизнь во Христе», благочестивый отрок как бы молитвенно общался с самим Богоносным Пастырем: «Маменька меня всегда учила: «Ты, дитё, подойди, помолись, перекрестись и открой наугад книгу. Что тебе о. Иоанн Кронштадский скажет — так и поступай... Всегда подойду, малый, открою книгу, помолюсь, почитаю: «Мама, мне то и то говорил дорогой Батюшка». «Вот так и поступай, дитё...»
Познавши опытно пользу от такого общения с этой чудной книгой, Старец впоследствии многим советовал: «Не знаете как поступать? Помолитесь — и откройте книгу «Моя жизнь во Христе», и о. Иоанн Кронштадский вразумит вас, у него найдёте ответы на все ваши вопросы...»
Однажды к семейству на дом нагрянула с обыском милиция. Забрали всё: и иконы, и духовные книги, которых насобирался целый мешок. «Моя жизнь во Христе» лежала на самом видном месте — на столе. «Заберут, непременно заберут!» — Ванюша аж побледнел от волнения за свою любимую книгу. Но чудесным образом сыщики, которые в каждую щель заглядывали, её-то и не увидели.
Со школьных лет Господь сподобил будущего Старца пользоваться и живым, личностным примером ревностного святого пастырского служения Богу и людям — в Авдеевский храм пришёл служить отец Димитрий (Песков). Он был известен как проповедник и молитвенник, обладавший даром благодатного рассуждения, которого и стали окормляться духовные чада Иоанна Кронштадского.
Отец Димитрий сразу полюбил благочестивое семейства Сокур: сестёр он благословил печь просфоры, а Ванюша пономарил у него в алтаре — ему многоопытный пастырь уделял особое внимание, видя в нём восходящее светило церкви. И когда Иван уже учился в семинарии о. Димитрий всегда духом как-то предузнавал, когда тот должен приехать, и с радостной улыбкой своей пастве говорил: «Вот, завтра к нам Ванюша приедет...»
Любимым отдыхом христолюбивой семьи было паломничество по святым местам: поклониться святыне поговеть, причаститься, чтобы укрепиться благодатью и обновиться духом на земном пути к Небесному Отечеству. Как-то, когда Мария с сыном приехали в Почаев, они подошли под благословение преп. Кукши, который в то время уже подвизался в Почаевской Лавре. Преподобный благословляя Ванюшу, пророчески рассказал всю его жизнь: будешь священником, монахом и схимником. Схимник же — молитвенник за весь мир, печальник о грехах человеческих.
Но для того, чтобы исполнились эти слова святого Прозорливца, Ивану Сокуру надо было преодолеть немало преград коммунистической системы, где судьбу каждого способного юноши решал «особый отдел». С приходом к власти Хрущёва начался новый период гонений на Церковь. Вновь закрывались храмы, монастыри, а жизнерадостный Никита Сергеевич обещал советском! народу показать по телевизору последнего попа.
Тернистым путем к заветной мечте
С детства Иван мечтал быть священником. Ещё едва выучившись говорить, младенцем он как-то из консервной банки и шнурков сделал подобие кадила и, размахивая им, словно батюшка в храме, лепетал: «Вот так я буду, вот так». Это призвание к пастырству в нём было настолько очевидным для окружающих, что безбожники прозывали отрока «попом», а верующие просили помолиться о них, когда тот будет батюшкой.
В 1961 году Ваня Сокур с золотой медалью окончил первую Авдеевскую школу. Казалось, все пути для него открыты — выбирай любой! Все, кроме духовного: в семинарию документы не принимали — не было на то разрешения компетентных органов, которые справедливо видели в умном и способном юноше потенциальную опасность для атеистического будущего.
По благословению о. Димитрия Иван поступает в Донецкий сельскохозяйственный техникум — на ветеринара. Казалось, трудно было бы найти специальность, которая больше бы не соответствовала его душевным качествам. У него было сердобольное сердце, которое физической болью отзывалось на страдание каждого существа.
Как-то в раннем детстве он спас от кошки воробья, выхаживал его, но тот помер. Долго рыдал Ванюша, и никак не мог успокоиться — с тех пор он панически боялся крови. Но Господу было угодно, чтобы будущий мужественный воин Христов поборол в себе чувство страха, чтобы, как говорил Батюшка, «не быть Рабом страха».
Всего год проработал молодой выпускник техникума по своей специальности — ветеринаром. То было время, когда он изучал жизнь трудового народа изнутри, время приобретения незаменимого жизненного опыта и духовного испытания решимости — посвятить свою жизнь Богу.
«А теперь пора и Богу послужить — иди в Лавру!» — благословил Ивана о. Димитрий после искуса. И юноша, как на крыльях полетел в обитель преп. Антония и Феодосия Печерских, где в то время подвизалось много опытных старцев. Здесь Господь его сподобил великой духовной радости общаться со схиигуменом Валентином который стал его духовным отцом. Это был дивный Старец, дерзновенный молитвенник и великий прозорливец. Провидя в Духе Святом жизнь своего духовного сына, схимник предостерёг его от тех искушений и соблазнов, которые поджидали его на жизненном пути. В частности, юному послушнику он говорил: «Тебе 13 раз будут предлагать епископство, а единожды — быть главой РПЦ в Японии. Отказывайся — это не твой путь. Твой путь – быть рядовым сельским батюшкой». Эти слова Старца в точности исполнились в последний, 13-ый раз епископство о. Зосиме предлагали в 1997 году — и всегда, сам будучи уже многоопытным наставником, батюшка являл пример послушания своему духовному отцу.
В Киево — Печерской Лавре юноша пробыл до её закрытия богобочерскими властями и стал свидетелем этих трагических событий.
«Однажды в Лавру, — вспоминал Батюшка, — нагрянули «кагэбэшники» с архимандритом Филаретом (Денисенко) и сразу набросились на монахов: «Так, Лавра закрывается на ремонт, освобождайте помещение. Быстренько, вас переселяют в Почаев».
Старцы плачут, знают, что никакого ремонта, никакого там Почаева им не будет.
— Быстренько, а то в тюрьму посадим.
И Филарет от «кагэбэшников» не отстаёт:
— Отцы, отцы, освобождайте помещение, завтра начинаем капитальный ремонт Лавры. Закончиться ремонт, тогда всех вас возвратят.
— Мы никогда сюда больше не возвратимся...
А мой Старец смелый такой был, подходит к Филарету и говорит:
— Помни, ты за нечестие своё отступишь от Бога и будешь врагом Церкви, придёт время — ты предателем Церкви будешь. И помни: за твоё нечестие, что Лавру закрыл, тебе Бог не даст нормальной смерти — умрешь ты, как Иуда-предатель...
Как плакали старцы, схимники, когда Лавру закрывали. Закапывали свои святые иконы — спасали от поругания. Но все жили верой, что Лавра вновь откроется..., что Лавра возродится и будет вновь служить... Старцы умирая, передавали все богатства Лавры, знали, что всё это ещё пригодится».
После закрытия Киево-Печерской Лавры юноша определился в Свято-Духовский скит Почаевской Лавры послушником. Почаевская чудотворная икона, стопочка Божьей Матери с целебной водой, мощи Богоносного Отца нашего преп. Иова, радость общения со святыми старцами, среди которых в то время были преп. Кукша и преп. Амфилохий (тогда Иосиф) — всегда с любовью и умилением вспоминал Батюшка этот непродолжительный период своей жизни.
После закрытия безбожниками скита пришло время для Ивана Сокура поступать в семинарию. Священника, который осмелился дать ему рекомендацию, убрали за штат.
Вначале поступал Иван в Загорск (ныне Сергиев Посад). Сдал все экзамены на «5», но документы вернули обратно — из КГБ пришло указание: категорически не принимать, как бы чуяли сторожевые псы богоборческого режима, какую опасность для них может принести этот юноша.
Из Загорска его отправили в Питер, где зачислили уже без экзаменов... В ноябре надо было приписываться, но власти приписывать Ивана Сокура отказались: согласно партийным директивам того времени с высшим или средним специальным образованием в духовные школы принимать запрещалось.
В эту трудную минуту он повстречался с глубоковерующими людьми от Владыки Павла, епископа Новосибирского, которые прониклись сочувствием к его мытарствам и предложили ему ехать в далекий Новосибирск, чтобы поступать уже из «глухой таёжной») Сибири, а не из «пролетарского и сознательного» Донбасса.
Так Промыслом Божиим Иван пробыл год на послушании у епископа Павла, которого всегда вспоминал с уважением, преклоняясь перед святостью его служения: «Это был аскет святой жизни, строгий постник и великий службист, ревностный знаток Иерусалимского устава... Там я окончательно познал красоту службы Божией...»
Здесь благообразному юноше пришлось преодолеть ещё одно искушение на пути к монашеству: особое внимание поклонниц его привлекательной внешности. Только все эти мирские соблазны никак не могли поколебать сердце юного Боголюбца: «Я их как огня боялся... Благодарю Бога, что Бог меня сохранил в чистоте до сего дня... Господи, только дай сохраниться мне до смерти в чистоте этой телесной и духовной...»
Через год с Божьей помощью наконец-то сбылась заветная мечта Ивана — он поступил в Ленинградскую Духовную Семинарию.
Экзамены принимал сам владыка Никодим. Послушнику из Новосибирска он дал самые трудные псалмы. «Да..., без единой ошибки. Будешь читать в моей церкви», заключил владыка после прослушивания.
Впоследствии Иван Сокур был некоторое время келейником митрополита Никодима и всегда благоговел перед памятью своего наставника: «Это был великий человек, великий авва святой жизни... Прогуливаясь по Невскому, он любил читать акафисты Спасителю, или Божьей Матери, или святителю Николаю, которые знал наизусть...
Сейчас святоши нашего времени обливают покойного Владыку грязью, обвиняют его в экуменизме — разные там лжестарцы и лжеподвижники, присвоили себе Суд Божий… Это всё ложь и клевета.
Владыка в то страшное время гонений, когда закрывались храмы, монастыри, нес ответственное послушание: свидетельствовать миру о страданиях Русской Православной Церкви, и этим как-то ослабить волну репрессий. Я лично знаю, видел, как он тяготился, изнемогал под тяжестью этого креста, но нёс свой крест до конца...»
Эти слова были сказаны Старцем на праздничной трапезе. В то время один православный журналист, чадо Батюшки, приехал в обитель отдохнуть после своих писательских трудов: он подготовил к печати разгромную статью об экуменизме, в которой на основании «неопровержимых» фактов разоблачал и митрополита Никодима.
Старец после трапезы, как обычно, сказал слово о духовном содержании праздника и вдруг начал вспоминать своего наставника, по очереди опровергая все «неопровержимые» факты, И кто опровергал-то?! Не какой-то там церковный либерал или модернист, а схимник-исповедник, который всегда мужественно изобличал всякую ересь и ложь и заповедал до смерти защищать чистоту Православия.
Как вспоминал Батюшка, его любимым местом в семинарии и академии была библиотека. Он перечитывал горы книг, сумками носил книги из библиотеки, а что не выдавали на руки, за тем сидел в читалке и всё выписывал. За эту любовь к книгам его и прозвали «книжником».
«Не будьте бесчувственными, стремитесь к знаниям и будете всегда полезны и интересны, — уже лежа на смертном одре поучал Старец. — Всегда стремлюсь к познаниям, самообразование — это постоянная цель моей жизни. Когда ещё глаза хорошо видели постоянно читал. Когда стал плохо видеть, скорбел, но Бог сотворил чудо, и я уже лучше вижу. Правило уже сам вычитываю: в 4 часа утра, когда этот безумный мир спит, как хорошо молиться...»
Особенно любил Иван Сокур церковную историю. Как он подметил из своего опыта личного общения с людьми высокой духовной жизни, все они хорошо знали историю. «История — это духовные корни, — подчёркивал Батюшка — Может быть дерево без корней? Так и без истории нет и не может быть духовности».
Обучаясь еще в академии, юноша-«книжник» начинает писать кандидатскую работу по кафедре истории русской церкви: «Валаамский монастырь и его церковно-историческое значение». Закончил он академию уже со степенью кандидата богословских наук — в 1975 году. В этом же году совершилось ещё одно чаяние его сердца, исполнились пророческие слова его наставников третьего июня митрополитом Никодимом он пострижен в монашество с именем Савватий. Какое счастье и радость излучал его лик когда он торжественно изрёк пред Господом монашеские обеты! (Этой радостью всегда светился Старец, когда он и сам постригал в монашество).
При наречении имени, после слов «постригает брат наш Савватий власы главы своея», обращаясь к молодому послушнику митрополит Никодим произнес следующие слова: «А умрешь Зосимой», — провидя в нем особый дар молитвы.
Через шесть дней после этого события владыка рукоположил новопостриженого в сан иеромонаха. При совершении таинства священства митрополит пожаловал молодого иеромонаха золотым крестом — в то время это было уникальным явлением. Тогда не все заслуженные протоиереи имели право носить золотой крест. Хотя, надо отметить, что Батюшка из скромности носил долгое время простой иерейский крест.
Казалось, что для образованного молодого иеромонаха кандидата богословских наук, воспитанника митрополита Никодима сама судьба уготовила преподавательскую стезю...
Но не о кафедре и карьере учёного богослова мечтал он, просиживая дни и ночи за книгами, но уже тогда готовил себя для того, чтобы свой разум и своё сердце отдать делу спасения душ человеческих. Следует отметить, что он никогда не выпячивал свой ум, свою образованность. А когда с ним начинали вести богословские разговоры о высоких материях — не любил этого. «Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено — там ни одного», — часто повторял он слова пр. Амвросия Оптинского.
Но зато когда он совершал литию, то полчаса, в строгом хронологическом
порядке, по весям и губерниям называл имена святых угодников Земли Русской, каждый святой для него был неизмеримо дорог и близок. И та близость Святой Руси, эта историческая связь как Духовная преемственность — всегда особенно впечатляла на службах Старца. Он сам был, с громогласным голосом, исполинского роста — как былинный богатырь, вышедший из древней картины.
Метки: Зосима (Сокур)
