Житие преподобнаго отца нашего князя Иоасафа, Каменского чудотворца
Сентябрь 22nd 2012 -
Во един же убо от дни, седящу Иоасафови во своей келии и божественную песнь во устех имъющу, и явися ему Спасъ, «Миръ тебъ, — глаголя, — возлюбленному угоднику Моему Иоасафу!». Он же, воставъ, страхомъ и трепетом одержимъ, «Христе, человеколюбче Спасе! — рече. — Се рабъ Твой. Что о мене мни, Владыко, Твоей благости? Кая вина Твоему схождению?». Он же рече: «Зриши ли, пустыни сея елико должину и широту имать? Тебе же ради славящих имя Мое исполню пустынники». Избранный же Божий Иоасафъ, падъ на земли, рекъ: «Владыко, Господи, в руце Твоей вся крепко повинуются, егда хощеши еже быти. Молю же Тя, Твоей благостыни, разумети, откуду будетъ потреба нужнымъ подвизающимся в ней». Спас же рече: «Веру ими Ми, яко истинну рекъ, яко аще любовь — матере добродътелем, тех обрящу имеющих и Моя заповеди хранящих, ни о единемъ нужнемъ попекутся, но Азъ все промышление о техъ имею». Таже рече к Нему божественный Иоасафъ: «И еще единою вопрошу Твою благостыню: како хотят удобь сети вражия прейти и лютаго искушения?». Спасъ же рече к нему: «Аще Моя заповеди, якоже рехъ, соблюдут кротостию и правъдою и смиренным сердцемъ, не точию уготованным бранем и лукавых наветь превышше техъ сотворю, но Царьствию небесному и вечных жилищъ наследники сотворю». Сия рекъ, Спасъ со славою взыде на небеса. Священный же Иоасафъ множайший страх оттоле приимъ въ сердцы своемъ о ниисхождении (!) Спасове еже к нему, бояся зависти же отецъ и человеков.
Ненавистник же врагъ, сего сети крепко преходяще зря, не хватаем же хитростьми и вышша навить его суща, наветъ, зело раздражашеся, не могуща ему приближитися божественныя ради силы, яже от Бога приять, сматряше иными ходатайствы сему препяти, лукавно хитря. Мняше бо Иоасафа низложити златным имениемъ, милостыня сему приложити покушашеся, даждь ему от нестяжания испадшу, попущенъно будетъ на нь лютыхъ восхождение. Отнюду же претя и врагъ, прииде к некоему Ржевскому князю Борису, уделному, а сего блаженнаго отрока сродичю, а отца его брату, мужу, и имение имущу. И образомъ аггельским лукавый явися ему, рече: «Востав, о, возлюблене, иди в пустыню, зовомую на Каменной, на Вологдъ, на Кубенскомъ езеръ, и обрящеши человека именем Иоасафа, а не псеяти (!) суща, нища убо житиемъ, добродътельми же добръ украшена и божественъною благодатию, сосудъ избранъ хощетъ быти. Сего обретъ, златом добре его почти, себе не скупя».
Князь же той, не познавъ бесовское прелщение, но аггельскую силу быти видимую веровавъ, и все потребное имение вземъ, идяше ко святому. Сего обдержаше божественная сила, навет вражий яве ему сотвори, якоже есть, и коею хитростию врагъ сие ухитри, како князевым даромъ покушается. Божественный же мужъ, абие воставъ, иде ко игумену Касияну и зказует (!) ему о пришествии князя Бориса, и молитъ преподобный игумена Касияна, чтобы ему никого же видети въ житии семъ от роду своего, да не запнет ему любы мира сего.
Игумен же Касиянъ глаголя ему: «О пустынное воспитание, чадо послушанию, не сумнися ни о чемъ, но иди на стретение ко князю Борису Васильевичю (!)». Тогда в велицей печали бысть святый и поиде в стретение сродича своего, и срете его. И вопроси его князь: «Кто есть Иоасафъ и где обитаетъ?». Сий же отвещавъ: «Да что ради оного ищеши?». «На потребу, — рече, — принесохъ ему злато дати, да той инокъ раздастъ». Преподобный же отвещавъ: «Разумей, — рече, — о христолюбче, яко злату и сребру несть намъ треба. Аще в пустыни сей жити хощемъ, то ни от живущахъ зде кто ото имения твоего хощет прияти что. Возвратися уже и не скорби. Богь бо твой даръ, трудъ приемлетъ, аще принесенная раздаси нищимъ и требующимъ. Суть убо по градом мнози требующи, сирии же и вдовица: о сих промышляя, то много от Бога имаши воздаяние». Онъ же, глаголомъ святого веровавъ, возвратися; яко наученъ бывъ, и сотвори: вся имения нищимъ и убогимъ раздавъ, инемъ иже на потребу хотящу.
Входящу же Иоасафови в свою келию, явися ему дияволъ, глаголя: «Оле нужда, Иоасафе! Что ти сотворити хощу, моя хитрости отгонящу? Похожду прочае инех борити. На тя же нимало прихожду, побежденъ убо быхъ». Божественный же мужъ запрети ему. Онъ же стыдне отгнавъ (!) бывъ, и ктому безсрамно коснутися ему не смеяше. Той же входит в келию свою, и тамо телом пребывая беяше, духом же с небесными вой, и сихъ Владыце водворяяся, жестоку же себе вдаваше житию, яко со безплотными ничтоже отлучался, якоже к небеснымъ быти сокровищем Иоасафъ зритель и еже тамо праведных веселие и еже в немъ живущимъ Духомъ Святым благоизволи. На молитве убо ставъ, яко крилома обретеся на небесех. Преже убо и райская зряще, райская исполненъ веселием, потом же превечную церьковь на небесехъ узревъ и пищи невещественней причащася, от Вышняго таинства неястия и воздержания сподобися благодати. Единою убо в неделю, в день воскресения Христова, божественымъ причастиемъ тайнамъ причащаяся, да пришедшия паки бес пища пребываше. Сия убо сице от Зиждителя естествомъ обогатився, пребывающую имея в себе благодать.
Мнев же, да никтоже не безвествуеть верующих Божиему словеси, сведетеля Сего имеюще истине. Вся убо помованию — реченно же будетъ истинно, яко по страшном причащении 9 дний без пища пребываше. И дивно же: ничтоже есть божественней силе, державу неизреченную имеющи, ибо причастие брашен исполнение есть телесному прихожению, естествено и сия приносящи телеснаго укрепления ради и изнемогания. Высоким же иже выше естества, сущимъ весть зиждителна сила еже паче силы и паче естества подает, яко пребогатно имея и законну естественному добре повинуется. Весть бо и в земли на триста лет и вящше без пища во Ефесе отроком сохранити житие, Илию же на небесехъ до последняго дне. Но сихъ убо инако. И да не мнит мя кто, яко неистинну пишуша еже о святъмь. Обычай бо есть неверию ползу погубляти, рече блаженный Лествичникъ, понеже убо многа лета преидоша отнели же сей блаженный бысть даже и доднесь. О житии его никтоже воспомяну.
Чюдесем же бывшимъ многимъ от гроба святаго, мне же смиренному, преже написавшу канонъ святаго и тропарь и кондакъ, прилучи же ся написати и о житии святаго и о чюдесехъ его. И не яко премудру и художьства исполнену ми сущу или высоко слово имущу, но паче грешну и смиренну, и просту словом и беседою, и боящу же ми ся притча оного лъниваго раба, скрывшаго иногда талантъ. И никто же ми о семъ да зазрить, понеже быхъ поселянинъ и невежда словомъ, но не разумомъ. Аз же и разумомъ кротокъ и недостаточенъ некако имех. Но и о семъ подобаетъ ми Содетеля моего Бога благодарити, иже от Духа Своего на всяку плоть излиявшу и слово сложно и разума исполнене даровавшу — овому сице, другому же сице. Но о семъ молю отческую и духовною вашу любовь, яко да молитвами вашими поможете ми — еже подати ми ся от Всемогущаго Бога «слову во отверзение устъ моих» — еже нечто написати от жития преподобнаго и благовърнаго князя Иоасафа. Понеже извития словесемъ не въмъ, ни решения притчам не навыкох, ни от философъ учился грамотикии, яже си и риторикия никогда же прочитах. Ни же тщеславия ради сие дерзнухъ, ни от человъкъ славы сия мимотекущия взысках, но верою влекомъ ко святому. И много лить трудихся о томъ, и от добре живущих тоя обители а отцей (!) вопрошах, и от писания увърихъся от приснопамятнаго старца Паисей святаго Ярославова, — той собра от старыхъ от многыхъ книгъ после пожара Каменнаго монастыря. Аз же зело прискорбенъ бых такова светила в забытии положити и в презрънии быти. Егда же обрътохъ в свитцъхъ написано от старца Паисей Ярославова и прочтох, в них же и обрътох вкратце написано бяше еже о житии и о исправлении святаго и преподобнаго и благовернаго князя Иоасафа, и радости исполнихся, яко не вотще трудъ ми бысть. И тако прострохъ убогую мою десницу и, милости от Бога всемогущаго прося, могущаго невежду умудрити и младенцемъ неразумным разумъ даровати, паче же и молитвъ святаго надъяхся и от вас самъх молитвы прося, прикоснухся делы — о рожении и воспоминании, и пострижении. Но на предлежащея возвратимся и о преставлении святаго побесъдуемъ и мало от чюдесъ святаго возвъстимъ к л. зг вашей любви.
О преставлении святаго
Иоасафу же, благоверному князю, паки безмолствующу и от премногаго воздержания и множайшихъ трудов телъсней кръпости изнемогши, и впаде блаженный в болезнь, огнемъ обьят бысть. Иже душею благодаря Бога, терпяше крепце, и всего сожития человеческого ошаяся, в молитве и внимании к Богу умъ свой присно имея, зрителное очищая, и светъ божественнаго разума собирая въ сердцы своемъ, и чистотою созерцая славу Господню, темъ сосуд избранъ бысть Святому Духу.
И по малех днех, изнемогающу блаженному, и разуме конечное свое отхождение и, к концу уже приближающуся, призываетъ к себе игумена Касияна и всю братию, и к ним молебнаа наказания завещаваетъ, и сведетеля Бога предлагая имъ, яко да ничто же раззорится от законоположения общаго жития. Много бо велми печашеся о семь. И паки ослабу приимаше от болезни и на соборном пении обреташеся.
И позна свое конечьное отшествие ко Господу, и повеле себе вести в церковь на божественную литургию. Тогда бо приспевшу празднику Пресвятыя Богородицы, Владычица нашея, честнаго и славнаго ея Рожества, и совершившеся службе, и причастися преподобный и благоверный князь Иоасафъ святыхъ и животворящих таинъ Христа Бога нашего от преподобнаго отца нашего игумена Касияна, вкупе благословения и прощения от всея братия сподобися.
И отведоша его по святемъ причащении в келию его, и на одръ возложиша его. И паки начат изнемогати теломъ конечнее мже душею крепкий. Прииде же к нему игуменъ Касианъ со всею братиею, видя его изнемогающа. И когда хотяща отити, скорбяще зело, аще бы имъ мощно, от великаго усердия и любве еже ко святому имуще соумрети с нимъ, тогда глаголаху же нецыи от братия, плачющася: «Понеже, отче, нас оставлявши и ко Господу отходиши, и тебе не сущу с нами, мнози преселницы будемъ от места сего». Святый же, утешая их, глаголаше: «Не скорбите, братия и чада, уже бо мне прииде время почити о Господе. Предаю же васъ Богови и Того Пречистой Богоматере. Той сохранить васъ от всехъ искушений лукаваго. Игуменъ Касиянъ да будет ваш наставникъ ко спасению, и сего имейте себе учителя. Сей и ваши недостатки исполнить». Сия и ина многа, утешая их глаголаше, и о сем ихъ моля, да не будетъ в нихъ ни которы, ни сваровъ, ни раздоровъ, по апостолу: «Другъ другу тяготы носите и тако исполните законъ Христовъ» (Гал. 6: 2). О сем бо много, и здравъ сый, печашеся. Вся же братия к нему прихождаху и целоваху его со слезами, последняго от него благословения просяще. Той же отецъ, яко чадолюбивый, всехъ облобызаше, всехъ миловаше, всемъ последнее благословение оставляше, от всехъ прощения и самъ просяше и моляше ихъ, глаголя: «И о мне грешнемъ, господия мои, Бога молите, яко да вашими молитвами получю от Христа Бога милость в день славнаго Его пришествия».
И повеле некиимъ от братии свое начати правило, и по совершении иже правила своего, воставъ преподобный Иоасафъ, вземъ кадилницу с фимияном, и повеле игумену Касияну покадити святыя иконы и братию всю, ту пришедшихъ. И сотворивъ молитву, глаголя сице:
Молитва
«Господи, Боже мой, Владыко человеколюбче щедрый, приими мя в вечьная покоища Твоя и не помяни, Господи благий, моего согрешения, елика согреших ведением и неведениемъ. Сохрани же, Христе царю, рабъ Своих во обители сей. Изволих работати Тебе. И искушения сопротивнаго погуби, Всесилне, всю силу льстиваго врага, от лица рабъ Своих. Поели, Владыко, свыше благодать Святаго Твоего Духа и укрепи их на невидимая ополчения, да прославится, Господи, имя Твоя святое».
И, преклонь колени, моляшеся Пречистей: «О, всемилостивая Владычице Богородице, ходатаица к Сыну своему и Богу нашему Исусу Христу. Тебе бо, матерь сладкаго ми света, ходатаицу, яко всемъ спасенному упокоению пристанище предлагаемъ раби твои: буди намъ заступление и помощь и крепкая поборница. На тя бо уповахом и надеемся на тебе. О тебе все упование наше есть, яко сподобила мя еси, грешнаго своего раба, во обители сей Сына твоего и Бога моего, славити святое имя твое. Ты и ныне, Владычице, призри на обитель сию и живущих во обители сей имени твоего ради, иже молитвы приносити о благоверном царе и о царице, и о ихъ благородных чадех, и за вся благочестивыя князи, и за всякъ родъ христианъекий. Самъ бо Господь рече: „Молитеся другъ за друга, да вси исцелеете" (ср. Иак. 5: 76)».
И тако ему молящуся, и паки возлегъ, о исхождении своемъ моляся, и никоея же печали имяше, и о паче надеждею будущихъ благъ веселяшеся, и святую свою и трудолюбную душу мирно и тихо Господеви предаетъ, еще молитве во устехъ его суще, и тако от сущих зде преиде в вечную жизнь.
Игуменъ же тогда Касиянъ и братия, лишени отца, умилно зраще учителя отъятие, рыдаху; вся болезнена тогда предлежаху. Бяше же лице его видети тогда светло, яко не умре святый, но спить, понеже непорочно име житие.
Преставижеся блаженный Иоасафъ месяца септеврия 10 день, на память святых мученицъ Минодоры, и Митродоры, и Нимъфодоры.
Игуменъ же Касиянъ, того священныя мощи на одре положивше честно, и со всею братиею на своих главах в церковь понесоша со всякою подобающею честию и псалмопениемъ. Отца провожаху со многими слезами. И мало поне что от печали пременившеся, и надгробное пение со многою честию скончавше, и по скончании надгробнаго пения относят благовернаго князя-инока Иоасафа, и поставляют его честныя и трудолюбныя мощи во храме Пресвятыя Владычица нашея Богородицы и Приснодевы Мария, честнаго ея Успения, в тепломъ храму на правой стране, наверхъ земли.
И мнози християне, слышавше, окресть живущий, святаго преставление, стекшеся на преставление святаго, и мнози, различными недуги одержими бываху, исцеление получиша.
И поживе святый во иночестве пять лътъ, и положено бысть тело его во церкви древянной наверхъ земли. И лежало тъло его во церкви до пожару много лет цело и невредимо, и ко гробу его с верою приходящимъ, различными недуги одержыми, здрави бываху; паче же студенымъ недугомъ, трясавицею, — велие исцеление бывает.
И се уже в лета 6985-му [1477] совершающуся по преставлении святаго, ни от кого же преписана быша, и видъх сия никим же брегома, зело возболезновах, яко таковаго святаго великаго отца, паче же и чюдотворца, чюдное пребывание забвения глубиною покровенъно будут, и со тщанием в сие дело произыдохъ от любве еже ко святому, и от многых малая, елико возмогох достигнута, и многыми леты умолчанная со прилежанием сочетовая, яко худъ и малъ некий даръ, писаниемъ слово положих.
Вы же Господа ради, господия мои, не позазрите моему дерзновению, не похищая бо ни пред ким же на се упразнихся. Нынъ аще кого от васъ Богъ наставить и его преподобьствие, и вы Господа ради сие изъясните и недостаточная наша наполните, да сугубу мзду приимете от Бога.
Убогий, припадая к честней его рацъ, со умилениемъ вопию: О, честная главо, преподобие и преблаженне отче нашъ Иоасафе, принесу ти сие наше малое и худое написаниице. Аще и не рядено светлостию любомудрия, зане от сквернаго сердца и от нечистыхъ устенъ и твоего достоинства суще недостойно, по премнозей твоей почести от Бога и достоинству, но благоутробиемъ отеческим свойствене приими, не грубость словесъ, но сердце, паче же реку, и душу, болезни исполнь сущу, помилуй, и удостоивши сия, Христу, царю и Богу всъх, принеси и моли за мя, грешнаго и непотребнаго раба, яко избавленъ буду вечнаго осужения.
