Преподобный Кирилл Филеот
Декабрь 14th 2012 -
Преподобный, устав от бессмысленного стояния, сел с сильно смущенным и помраченным видом. Он постучал, и на стук пришел ученик, которого он спросил:
— Разве вы не христиане и вам не нужно умирать, почему вы не жалеете мою старость и не видите моих мучений? Разве можно, чтобы меня так беспокоили мирские и устраивали литургию в моей келье?
Ученик на это отвечал:
— Прости меня, авва, я не знаю, о чем ты говоришь.
— Если ты не веришь моим словами, то поверь делам.
— Каким делам?
— Разве ты не видел Августа с его людьми и шатер? — и он рассказал ученику обо всем произошедшем.
— Из того, о чем ты говоришь, я ничего не видел. ~
Преподобный показал рукой в угол кельи:
— Ты даже не видишь этот дискос с потиром и покровцами?
Подняв стакан, ученик спросил:
— Разве это не тот стакан, из которого ты пьешь?
— Да.
Тогда ученик начал бить его по лицу, говоря:
— Горе, ты потерял ум свой, авва.
— Это ты потерял свой ум, а я в порядке.
— Да нет.
Так они препирались долгое время, и иногда преподобный приходил в себя. В один из таких моментов братья предложили преподобному:
— Хочешь, приведем к тебе того монаха (возможно автора сего жития), чтобы он помог тебе?
— Да, приведите.
Пришел тот монах и, положив поклон, спросил преподобного:
— Как ты, отче?
— Как говорят собратья мои, плохо.
Когда преподобный рассказал обо всем случившемся, монах произнес:
— Слава Господу, Который помог тебе, потому что, если бы ты причастился от их скверны, тогда бы совершенно потерял разум.
— А это точно, что то, что я видел, было лестью и видением? Не могу в это поверить.
— С помощью Божией поверишь, и не говори нет. Если же не поверишь, то я приведу тебе настоящего Иоанна Августа, и он подтвердит тебе мои слова. Разве ты не помнишь, отче, сколько в Отечниках рассказов о людях, которые были обольщены сатаной тем или иным способом.
— Да, помню, а что мне сейчас делать?
— Ты должен только поверить в наше свидетельство, потому что нас, свидетелей, много, и мы точно знаем, что Август в это время сюда не приходил, и ничего, из того что ты видел в видении, не случалось. Будучи не в силах обольстить твои мысленные очи, как бес обольщает очи мои и подобных мне, он обманул твои чувства, а это доказательство его слабости. Поверь, что ты видел все это при содействии бесов. Иногда и у хорошего капитана гибнет корабль, и очень редко идущий по дороге не спотыкается. Ты же знаешь, отче, что добродетельные, если иногда и впадают в грех, то могут снова встать и не малодушествовать.
Услышав это и многое другое, преподобный пришел в себя и начал плакать повторяя:
— Горе, горе мне, ибо вселилась бы душа моя во ад, если бы Господь не стал мне Помощником. Горе мне, ибо я мог бы все потерять, ничего не приобретя. Христе мой, Христе мой, не оставляй меня. Ты знаешь, что меня не страшат муки ада, но страшно мне быть разлученным от Твоего Сладчайшего Лика и от братьев, и нельзя будет поклониться Честному Твоему Кресту и святой Твоей иконе, нельзя причащаться Пречистого Тела и Крови Твоей. Все это для меня хуже любой смерти и вечного мучения. Все это я испытал бы в настоящей жизни, если бы был оставлен Тобой в обществе бесов, а в будущей был бы осужден с ними на темный и неугасимый огонь и разлуку с Тобой, Христе мой. Остави мне, Господи, прегрешения мои, да успокоюсь я извещением от Тебя, прежде чем отойду отсюда. Помилуй, Христе мой, старость мою, сжалься над мучением моим, пожалей меня, заблудшего, и освободи меня от многообразных козней врага, ибо Ты есть Бог кающихся и на мне покажи всякую благость Твою. Недостойного меня спаси, по великой милости Твоей, и буду восхвалять Тебя всегда во все немногие дни жизни моей.
Исповедавшись так Богу со слезами, преподобный встал и положил перед братией поклон со словами: «Простите меня, заблудшего». Братья же, умилившись и прослезившись, уговаривали его назавтра причаститься Божественных Тайн, потому что он не причащался уже давно. Я сказал ему, что это Таинство потому и называется Причастием, что соединяет нас со Христом и делает причастниками Его Царствия. Один еврейский маг по имени Даниил, когда его хотели сжечь, закричал: «Вот, Ангел Господень меня мучит, чтобы я сказал христианам то, чего не хотел говорить. Клянусь смертным моим часом, что магическое мое искусство никогда не действовало на христианина, который причащается каждый день».
Услышав это, преподобный сказал Богу: «Благодарю Тебя, мой Господи, что «Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена» (Пс.22:5). Помолившись так, преподобный причастился Божественных Тайн, и лицо его стало подобно пламени. Немного погодя, с улыбкой и радостью душевной он произнес: «вечером водворяется плач, а на утро радость» (Пс. 29: 6). Поистине Господь смиряет, и возносит, «и восставляет всех низверженных» (Пс. 144: 14). Горе мне, пока я имею общение с врагами Божиими, какое мне общение с Богом? Во осуждение себе я причащаюсь, потому и произносит священник: «Святая святым», а не «нечистым». Если же я свят, то кто тогда эти враги, которые трудятся над моей погибелью. Блажен тот, кто приближается к Божественным Тайнам со страхом и трепетом, помышляя, что принимает жизнь вечную. Удивляюсь я, как, по попущению Божию, бесы могут выдавать людям одно за другое, и думаю, что если бы не было над людьми покрова Божия, тогда бы от сильной ярости, что имеют бесы к нам, они всех нас сбросили бы в море, как стадо свиней».
Через некоторое время бес в образе Августа снова пришел к преподобному, который, посмотрев на него, сразу узнал беса и хотел ударить его, но бес стал невидим. Преподобный же ударил рукой о стену, и потом показывал всем руку, почерневшую от удара. Совершенно избавившись от этого искушения, с помощью Божией, преподобный получил на время и телесное здравие. Потом он снова заболел, и я пришел навестить его. Увидев, что он лежит на голой подстилке, я попросил его подложить хоть немного травы, чтобы иметь малое утешение. Он послушался и положил вниз траву, сверху мы накрыли ее власяным покрывалом. Преподобный лег и со стоном произнес: "О, Кирилл, до чего ты дошел, лежишь на мягкой постели и ешь изысканную пищу, называя " постелью траву, а изысканной пищей вареную свеклу. Когда он достиг возраста девяноста пяти лет, он стал еще более слабым и болезненным. Мы едва уговорили его поесть рыбы и выпить вина, потому что только в девяносто лет он начал на Господские праздники вкушать вареную пищу, но без масла. В девяносто два года начал вкушать и масло. В девяносто шесть лет преподобный был совершенно немощен, и от болезней, и от глубокой старости. Предузнав о скором конце своей жизни, он велел нам не хоронить его в храме Господнем, считая себя недостойным, но похоронить его в могиле брата. На главу его мы должны были положить камень, а тело покрыть землей. Подвизаясь еще много дней в посте, он предал свою блаженную душу в руки Божиии, а святые его мощи мы с честью и благоговением погребли в год тысяча сто одиннадцатый от Рождества Христова, во второй день декабря месяца.
