Преподобный Кирилл Филеот
Декабрь 14th 2012 -
Слыша о подвигах и добродетелях истинных монахов, он необычайно возлюбил монашество и весьма желал отречься мира и того, что в мире, чтобы в монашеском житии безмолвии работать Богу. Поскольку же начало и основание монашеской жизни есть послушание, Кириак захотел испытать, сможет ли он соблюсти его и отсечь собственную волю. Ради этого он на три года предал себя в полное послушание некоему хозяину корабля, чтобы, без ропота и ревностно исполняя приказания корабельщика и его сотоварищей, самым делом знать, сможет ли он слушаться духовного отца и соблюдать правила монашеского жития. Лучше подчиниться ученику, чем жить как тебе хочется, пожиная негодные плоды собственной воли. Блаженный Кириак служил корабельщику и его товарищам как ангелам Божиим, исполняя все что ему приказывали, почетное или бесчестное, будучи для всех как раб, который не противоречит, не спорит, не оказывает непослушание. И хотя безумные издевались над ним и часто поносили его, он с радостью все претерпевал, и наоборот, когда его не поносили, печалился, как если бы терял сокровище, потому что с надеждой взирал на будущее воздаяние. Полагая, что поношения и бесчестия есть лекарство от гордости, он просил Бога за бесчестящих его, как будто они в действительности были его врачами. И хотя неразумные осуждали его за лицемерие, ложное благочестие и пост, он никогда не нарушал его. Те вкушали жирное мясо и рыбу, наслаждаясь всеми видами пищи, а преподобный, смотря на них, испытывал радость, вкушая лук с хлебом или чесноком, или дикими травами. Довольствуясь этим, он говорил: «Я, братия, немощен и не могу уцеломудрить плоть свою жирной пищей, потому что она разжигает во мне пламень страстей».
Всякий раз, когда корабль приставал к земле, блаженный выходил на сушу собрать дров или набрать воды, или еще по какой-нибудь надобности, а затем шел туда, где его никто не видел, и молился Богу, совершая множество поклонов. Потом он немилосердно бил себя по бедрам, по плечам, иногда веревкой, либо палкой, а иногда и колючим терновником. После таких побоев кровь из рассеченных бедер заливала даже лодыжки, как он сам рассказывал автору жития, однако по благодати Божией, раны его не воспалялись. Когда он бил себя, то жалобно плакал, призывая на помощь Бога. А поступал он так в тот момент, когда его донимал какой-нибудь страстный помысел похоти или гнева.
Когда святой был еще в миру, то вычитывал тот Часослов, какой читают монахи на горе Олимп. Когда же пришел в монастырь, то усердно старался выучить наизусть Псалтирь. Выучив наизусть половину, он отдал книгу нищему, который просил о помощи. В ту ночь, пропев половину Псалтири и сотворив пятьсот поклонов, как имел обыкновение делать каждую ночь, сдавленный вервием и страдающий из-за этого от невыносимых ран преподобный прилег на подстилку. Однако печалился он только оттого, что не успел выучить всю Псалтирь. Ему показалось, что он заснул и видит сон, что является к нему некий в белых одеждах и говорит:
— Авва, почему ты не поешь?
На что преподобный ответил:
— Знает Бог, что все псалмы и молитвы, какие знал, все пропел.
— А почему ты не поешь Псалтирь?
— У меня нет Псалтири.
— Поднимайся, будем вместе петь Псалтирь.
И так они пропели всю Псалтирь дважды. Затем явившийся исчез. Наяву ли было то видение, или в сновидении, и кто был научивший преподобного Псалтири, точно он сказать не мог, но с той поры он так хорошо знал Псалтирь, что мог объяснять многие псалмы некоторым братьям».
«С тех пор, как я стал монахом, не помню, чтобы провел хотя бы один день без псалмопения, молитвы, рукоделия и слез, которые есть дар Божий», – говорил святой.
А теперь настало время рассказать и о кончине преподобного. Преподобному Кириллу было тридцать лет, когда он начал подвиг, в котором провел более шестидесяти лет, при чем до девяноста трех лет у него ни разу не болели ни глаза ни зубы, ни какие-либо другие члены. В последние же три года своей жизни он иногда немного заболевал. В свои девяносто три года преподобный был согбен от глубокой старости и многолетнего подвига, из-за чего редко поднимался. Видя его в таком состоянии, враг наш диавол позавидовал, как бы он не окончил свою жизнь в старости благой. Потому послушайте, что задумал этот скверный.
Племянник царя, Иоанн Август, часто приходил к преподобному за благословением. Зная это и видя, что преподобный прикован к постели, диавол показал ему в видении, что в монастыре рядом с его кельей поставлен шатер, в нем стоит кровать, застеленная красными коврами, на ней сидит Иоанн Август, а вокруг него множество слуг. После этого, как бы в продолжение видения, Август вошел в келью к преподобному и завел с ним беседу. И как только он заговорил, помрачился помысел преподобного, и чем больше говорил проклятый Август, тем больше помрачался ум преподобного, до тех пор, пока преподобный почти не сошел с ума. Ядовитые слова диавола по попущению Божию не только это, но и большее могут сделать. Затем бес сказал преподобному: «Ты знаешь, какое благоговение я имею к тебе, поэтому хочу, чтобы в твой келье совершили литургию, и ты причастился». Преподобный, не понимая что говорит, произнес: «Вот келья, и поступай, как хочешь". Тотчас же в келье преподобного как бы видимым образом возникла Святая Трапеза, жертвенник, дискос с потиром, покровцы, и внутрь вошли как бы священники, которые начали совершать литургию. Преподобный стоял в другом углу кельи и прислушивался к тому, что произносят служащие, однако не мог понять, что они говорят. Они прочли и Апостол, и Евангелие, но из ответов, преподобный ничего не слышал, кроме «Аминь», «Аминь». Затем, когда эти нечестивые священники произнесли: «Приступите», Август из видения подошел и причастился от бесстыдства и нечестия их. Подобным же образом поступили и все, кто был с ним. Преподобный же задумался, не пойти ли и ему причаститься. Однако он не пошел, говоря самому себе: «Если есть на то воля Божия, то Август скажет мне а если нет, то кто я такой, недостойный, чтобы причаститься». Всемилостивый Бог не презрел его смирения, но избавил от врагов и не попустил причаститься, ибо если бы он причастился, то полностью бы сошел с ума. Когда завершилась скверная их литургия, Август (который на самом деле был бес) вышел и пошел в шатер.
