Блаженная старица Екатерина Пюхтинская
Март 14th 2018 -
Память блаженной Екатерины (Малков-Паниной), Христа ради юродивой 22 апреля / 5 мая.
Екатерина Васильевна Малков-Панина родилась 15 мая 1889 года в Финляндии, в крепости Свеаборг, где её отец, Василий Васильевич Малков-Панин, служил военным инженером. Мать, Екатерина Константиновна, происходила из дворянской семьи. Она была женщиной с сильным, волевым характером. Детей в семье было шестеро, четыре мальчика и две девочки: старший брат Георгий, двое близнецов — Константин и Михаил, Катя и двое младших — Наташа и Василий. Все дети были очень дружны. Катя очень любила отца. Между ними была особая тёплая дружба.
Из всех детей только Катя сопровождала отца во время его командировок во Владивосток, за границу. Можно предположить, что отец был глубоко религиозным человеком, иначе между ним и дочерью не могло бы быть такого взаимопонимания. Вблизи их усадьбы была обитель, куда семья ездила в церковь. Видимо, здесь впервые и возникла любовь Кати к монастырю. В раннем детстве у Кати проявились доброта, жалость и сострадательность к людям.
В 1900 году семья переехала из Хельсинки в Гатчину. В Гатчине Катя ходила в гимназию, а братья — в реальное училище. Перед самым окончанием учёбы их постигло большое семейное горе: умер от менингита один из близнецов— Михаил. Катя очень тосковала по умершему брату. После получения старшими детьми среднего образования семья переехала в Петербург.
Екатерина Малков-Панина была серьезной девушкой: она увлекалась наукой, поступила в 1906 году и успешно окончила естественное отделение Бестужевских курсов, работала в Энтомологическом обществе. Во время поездки во Владивосток она открыла два новых вида жуков.
Подошел 1914 год. Катя поступила на курсы сестёр милосердия и одновременно стала работать в бесплатных городских больницах, причём часто давала свой адрес ворам и женщинам сомнительного поведения, уговаривая их: «Если вам трудно, придите лучше к нам».
Дальнейший путь представлялся ей очевидным — наука, исследования. Первая мировая перевернула привычный мир. Сильное религиозное чувство, желание помочь ближнему заставили Катю поступить на курсы сестер милосердия, работать в бесплатных городских больницах, госпиталях, летучих отрядах, подбиравших раненых на передовой.
Страдания солдат были безмерны, а возможности врачей и сестер порой ничтожны: не хватало не только морфия, но и простых бинтов. Чужую боль юная сестра милосердия переживала как свою. Но и свои беды накрывали с головой: погиб брат, умерла от крупа любимая сестра, сама она тяжело заболела
По окончании курсов Катя поступила в Кауфманскую общину Красного Креста в Петербурге. Это был тыловой госпиталь. Работа в таком госпитале Катю не удовлетворяла. Часто работы вообще не было, но если Катя, от чистого сердца желая помочь раненым, оставалась при них, её упрекали в стремлении выделиться, и она терпела много мелких укоров. Ей же хотелось подвига, хотелось служить человечеству, отдавая все свои силы и знания. Поэтому из тылового госпиталя она перевелась в летучий отряд Георгиевской общины, сёстры милосердия которого подбирали с поля сражения бойцов со страшными ранами. При первой перевязке, на которой она присутствовала, с Катей четыре раза случился обморок, но она пересилила себя и осталась работать в этом отряде. Здесь Кате приходилось бывать свидетельницей тяжёлых людских страданий.
А после октябрьского переворота оказалось, что ее знания иностранных языков и европейской культуры, ее опыт в энтомологии никому не нужны. Невозможно было устроиться даже поденной работницей. После долгих мытарств, болезней, потрясений сильно поредевшая семья Малков-Паниных в 1919 году оказалась в Эстонии.
В то время её отец служил в Красной Армии, и они свободно уехали в Таллин. Там Катя долго болела: ухаживая за больными тифом, она заболела сама. В 1920 году, поправившись, она пошла работать на огороды в Нарве. Ей хотелось иметь собственную копейку, чтобы тратить на помощь бедным. Тогда же у неё укрепилось давнишнее желание уйти в монастырь. Катя любила музыку. У неё был прекрасный голос и слух. Она могла голосом передавать оркестровые мелодии и даже подражать шуму леса, играла на пианино и пела очень хорошо, причём была самоучкой. Нарядов она не любила и часто говорила матери: «Раздай всё — тогда я буду счастлива». Катя была очень строга к себе. Она была очень умна и наблюдательна.
Эти качества, всё пережитое, а главное, горячая любовь к Богу и к человеку, сделали ее прозорливой. Вот несколько примеров прозорливости Екатерины при жизни в миру. Когда старшего брата Георгия арестовали, и он попал в тюрьму, Катя написала письмо его жене, Татьяне Константиновне, утешая её уверенностью в его возвращении, что и исполнилось. Однажды её близкие родственники собирались поехать на машине; она отговаривала, предчувствуя беду, и на самом деле произошла авария. Пришла как-то к ним в дом веселая, жизнерадостная женщина. Катя вышла из своей комнаты и поклонилась ей в ноги. Все удивились, а женщина спросила:
— Почему вы мне кланяетесь?
— Я кланяюсь не вам, а вашим страданиям
— ответила Катя.
Впоследствии оказалось, что, действительно, эта женщина много пострадала.
5-го июля 1922 года Екатерина была принята в число послушниц Пюхтицкого монастыря и стала трудиться вместе с сёстрами на монастырских полях и огородах. С первых дней своей жизни в монастыре Катя стала вести себя необычно, странно, по временам юродствовала, но не совсем еще явно.
Родители Кати часто приезжали в Пюхтицы. В 1942 году Екатерина была отпущена домой ухаживать за больными престарелыми родителями, которые жили в Таллине (Нымме). В том же году она похоронила мать и осталась жить со своим отцом, которого горячо любила. В Таллине мать Екатерина посещала подворье Пюхтицкого монастыря и предсказала (почти за 20 лет) его закрытие.
В 1947 году мать Екатерина похоронила своего отца и снова вернулась в монастырь. В том же году скончалась Пюхтицкая блаженная старица Елена. Мать Екатерина стала её преемницей, взяв на себя самый тяжелый подвиг, и начала открыто юродствовать. Она любила трудиться, ходила на послушания, но всё у нее получалось необычно. Кончается у сестёр трудовой день на огороде или в поле, они идут к пруду, чтобы помыть ноги, а Катя, одетая, войдет в воду, выполощется и, не отжимая одежды, отправится в монастырь, поливая за собой дорогу.
Она часто ходила босая, даже зимой. Кожаного ничего не носила, говорила: «Надо подставлять свою кожу, а не чужую».
Блаженная Екатерина советовала послушницам: жить просто, не осуждать других. Говорила, что причина осуждения –невнимательная духовная жизнь. Всех призывала бороться с гордыней, смиряться. Говорила, что гордость – поглотитель всех добродетелей.
Монахини вспоминали, что она иногда налагала на себя особый пост, объясняя это тем, что собирается умирать, и обычно это было к смерти кого-нибудь из сестер. Если же говорила, что постится, потому что готовится к постригу в мантию, – это значило, что должен состояться чей-то постриг.
Из воспоминаний монахини Г.: «Один раз весь пост она лишь святую воду да частицы просфор вкушала, а в Страстную пятницу при всем народе яичко выпила. Кто же после этого поверит, что она постилась! Так она и делала, чтобы не замечали ее подвигов и считали просто глупой».
По ночам она почти никогда не спала, молилась. О приезжих богомольцах она говорила: «Странники Божии – к Матери Божией приехали!» Народ шел к матери Екатерине нескончаемым потоком. Многие приезжали в обитель специально, чтобы повидаться с ней. С каждым годом их число возрастало. На имя настоятельницы монастыря поступало много писем с вопросами к матери Екатерине и с просьбами помолиться. С приходящими к ней мать Екатерина вела себя по-разному: с одним говорила иносказательно, а кое с кем – и просто; с некоторыми подолгу беседовала, а других сразу же с гневом выпроваживала. Души людские были открыты ей. Приносимое ей почитателями тут же раздавала. Денег у себя не держала ни копейки, но раздавала с большим рассуждением.
«Когда я только что поступила в монастырь, было как-то на душе у меня большое переживание, хотелось быть одной и плакать. Но куда бы я ни старалась уединиться – около меня оказывалась мать Екатерина, я тогда еще ее не знала. Сначала я не обращала внимания на ее постоянно льющуюся (как бы про себя) речь, только всячески старалась спрятаться от нее, но не могла. Потом я невольно обратила внимание на то, что она говорила, ибо услыхала в ее словах напоминание о моей прошлой жизни. И поняла, что она знает все: и прошлое, и настоящее мое переживание, принимает во мне участие и сопереживает мне. С тех пор я прониклась к ней благодарностью и уважением».
К Причастию Святых Таин приступала часто, иногда подходила без исповеди, в таких случаях священник её не приобщал. Она, точно бы причастившись, благоговейно, низко кланялась перед Чашей и со сложенными на груди руками шла принимать теплоту. Нередко можно было наблюдать, как во время богослужения в храме маленькая худенькая человеческая фигурка неслышными шагами, точно по воздуху, передвигалась между рядами молящихся: постоит около одной сестры, направится к другой. Такие действия не вызывали неудовольствия, наоборот, хотелось, чтобы она подошла и постояла около тебя. Души стоящих в храме ей были открыты, и она подходила к тому, кто в этом нуждался.
В пятидесятые годы будущая матушка Глафира пришла к блаженной Екатерине вместе со свой подругой, которая, как и она, мечтала остаться в монастыре на всю жизнь. Этой девушке блаженная сказала, что в монастыре она не останется, и прибавила странные слова: «Иди в матушки!» – «Матушки-то ведь – это монахини», – подумали юные ревнительницы иночества и остались в недоумении. Но спустя короткое время не принятая в обитель девушка поехала на богомолье в Троице-Сергиеву Лавру, встретила там семинариста, который стал ее супругом, принял священство, – так она стала матушкой. А Глафира приехала в Пюхтицкую обитель и осталась здесь на долгую жизнь, проходила различные послушания, возрастая в духовной мудрости.
Однажды у одной женщины, которая была очень предана блаженной Екатерине, случилось несчастие: ее маленький сын упал с пятого этажа. Мальчик еще дышал, но ушибы были такие сильные, что врачи сказали, что, вряд ли он выживет. Убитая горем мать стала кричать: «Мать Екатерина, помоги! Помоги, мать Екатерина!» – к удивлению врачей, мальчик выжил.
Pages: 1 2
