Все, что ты должен знать о русском языке, раз уж говоришь на нем!
Ноябрь 9th 2016 -
Все языки похожи на прожорливых амеб, которые безостановочно растут, видоизменяются и оттяпывают друг у друга куски плоти, тут же встраивая их в свой организм на первое подходящее место, за счет чего и превращаются в фантастические по сложности конструкции, плохо поддающиеся учету, контролю и языковым правилам. Эти правила должны нестись за ними, только успевая записывать всевозможные новшества, которыми обрастает их подопечный.
Чем моложе язык, тем он непредсказуемее и пластичнее. С возрастом язык теряет былую гибкость членов: прибитый колышками словарей и созданных на его основе литературных произведений, он уже не так легко садится на шпагат, как раньше. Но так как язык все же живое существо, то продолжает меняться.
И вот уже англичане читают Шекспира со словарем, а Чосера — в переводе; французы не понимают ни слова из «Песни о Роланде», а немцы недоуменно поднимают брови при виде готического шрифта.
Тот, кому горестно осознавать эти изменения, может утешиться, вспомнив о латыни и древнегреческом. Вот эти языки уже не изменятся никогда. В них можно копаться со скальпелями и пинцетами, анализировать их по всем законам науки, создавать своды правил и неоспоримых норм… И все будет прекрасно, так как эти языки давно уже трупы. Ни один человек в мире на них не говорит, и, стало быть, ничто не может повредить их чистоте, богатству и самобытности.
Что касается русского языка, то попытки его стреножить и привести в порядок кажутся особенно осмысленными, если вспомнить, как он еще молод. Да, то, что мы считаем русским языком, еще совсем юное существо по языковым меркам. Прошло всего тысяча лет, как он отпочковался с общего древа восточнославянских языков; всего шестьсот, как он размежевался со своими ближайшими родственниками — украинским и белорусским; всего триста лет стабильного литературного использования.
И, как любой здоровый подросток, он обладает отменным аппетитом — жадно ест все, что попадается под руку. Если посмотреть на историю русского языка, мы увидим меню безостановочного большого обеда.
Приключения юса малого и юса большого
Вообще, происхождение языков — предмет смутный и спорный. Но традиционно считается, что русский, как один из потомков протославянского языка, происходит от так называемого индоевропейского праязыка, на котором вроде бы беседовало несколько миллионов наших общих с индийцами, англичанами и прочими персами предков, которые бродили туда-сюда по Евразии и размышляли, с чего бы им начать культуру и историю.
В русском языке остались кое-какие приметы тех древнейших эпох, и многие ученые видят их, например, в юсе большом и юсе малом.
Эти буквы когда-то были и в глаголице, и в кириллице, но уже девятьсот лет как не используются в русском языке. Потому что мы перестали произносить звуки, которые они обозначали.
Юс большой произносился примерно как «он», если сказать это в нос.
Юс малый — как «ен», тоже в гундосящем варианте.
Потом русские граждане отказались от этого гундежа и стали вместо «он» говорить «у», а вместе «ен» — «я».
И теперь мы часто не замечаем, что используем в своей речи древнейшие слова индоевропейского языка, которые остались у других языков. Но если начать перебирать наши слова с буквами «у» и «я», подставляя на их место «он» и «ен», то периодически получается такое, что дух захватывает.
И, кстати, слово «я» произносилось раньше как «ён». Все правильно: о себе и своих собеседниках наши предки обычно говорили в третьем лице, причем эта традиция отчасти сохранилась и до наших дней.
«Пусть господин урядник не изволит беспокоиться. Макарка все сделает, он шустрый!»
Полногласие и неполногласие
Бизнесмены, любящие подчеркнуть собственную патриотичность, обожают использовать на этикетках своей продукции вязь и «старинные» слова: «Златые врата», «Стольный град», «Узорчатый плат». Все это им кажется ужасно древним, исконным и истинно русским. И совершенно зря. Русский язык, будучи долгое время одним из восточно-славянских диалектов, как раз отбрыкивался от всех этих «градов» и «платов» как мог. Разговаривали укороченными формами слов, делая упор на «а», как раз те граждане, которые русский диалект не признавали, считая его языком сельского черного люда. Потому что характерным отличием древнерусского языка от старославянского было полногласие и большая любовь к букве «о».
Славяне говорили «мрак», наши предки — «морок». «Не «прах», а «порох»; не «ладья», а «лодка»; не «враг», а «ворог»; не «брада», а «борода». И очень долгое время русский язык не считался чем-то приличным среди людей знатных и образованных. Церковь, например, до последнего не желала его признавать и до сих пор использует не русский, а церковно-славянский язык.
Ну а у нас все еще остается подспудное ощущение, что славянизмы — это что-то красивое и торжественное. «Хлад» и «глад» звучат пафоснее, чем «холод» и «голод», «храм» — святее отдающих мещанством «хором». А в отдельных случаях славянизмы и вовсе вытеснили традиционное русское произношение. Современному читателю, например, долго придется соображать, кто такой «конунз» — он быстрее вспомнит «конунга», чем «князя». «Борот» намертво заменился в нашем языке «братом», а при слове «Бологое» вообще на ум приходят исключительно болота, без какого-либо блага.
По-хорошему, если уж спасать русский язык от пришлых мерзостей, то начать нужно именно со славянизмов как с древнейших резидентов на нашей территории.
Слово о полку Игореве
Отдельным скептикам, которые пытались высказывать предположения о том, что «Слово о полку Игореве» — не важнейшее гениальное произведение русской литературы, а подделка XIX века, пришлось подавленно умолкнуть после того, как тщательный анализ показал: ни в одной подделке не может быть такого количества неточностей, непонятностей и, казалось бы, полной абракадабры. Над расшифровкой многократно переписанного небрежными переписчиками текста бились две сотни лет мудрые филологи, но темных мест все равно оставалось масса. До тех пор, пока за дело не взялся Олжас Сулейменов. Он вообще замечательный ученый, но самым прекрасным в Сулейменове оказалось то, что он казах и специалист по тюркским наречиям. Сулейменов доказал, что величайший литературный памятник Древней Руси наполовину написан на сленге, от которого современные депутаты попадали бы со своих руководящих кресел в глубоком обмороке.
Половецкие, кипчакские слова и фразы автор вставляет в текст так же непринужденно, как сегодняшние подростки, фанаты онлайн-игр, пишут друг другу: «Я по нубу два раза миснул, но потом по лаку критом добил и полутал». (Переводится примерно так: «Я промахнулся два раза по этому неопытному игроку, но потом все же мне повезло нанести очень сильный удар. Я убил его и обобрал его труп)
Например, переводчики долго плакали над фразой про князя Всеслава, который «изъ Киева дорискаше до кур Тмутороканя». Дорискаше — доскакал, понятно. Тмуторокань — это город был такой. Но на кой Всеславу сдались тамошние куры — было великой тайной, пока тюркист Сулейменов не указал, что по-половецки «куры» значило «стены».
Зато таинственная «птица горазда», которой в тексте полагалось не миновать суда Божиего, на поверку оказалась тюркским «горазом» — петухом.
«Тощие тулы», осыпавшие жемчугом Святослава в его вещем сне, долго переводились как «тощие колчаны», хотя здравый смысл и подсказывал, что картинка получается какая-то странная. Но стоило вспомнить, что «тул» у тюрков значит «вдова», — и все приобрело понятный вид.
Или, скажем, знаменитые «дебри Кисани», сто лет сводившие с ума исследователей, которые уже и город Кисань на Руси успели придумать, и окружить его густыми лесами… Прямо обидно, что до сих пор у казахов «дебир кисан» означает «железные оковы».
Конечно, непонимание современных читателей и ученых вызывают только те тюркские слова и обороты, которые русский язык не переварил и не усвоил, но их количество весьма невелико по сравнению с теми, которые он благополучно потребил. По разным оценкам, от трех до пяти процентов слов современного русского словаря имеют тюркское происхождение, например: карандаш, башка, башмак, книга, утюг, изюм, аршин, армяк, ямщик…
Кто там жаждет бороться за чистоту родного наречия? Берем пилу, режем.
Метки: педагогика, русофобия, школа
Pages: 1 2
