Икона «Апостол и евангелист Иоанн Богослов»
Май 22nd 2010 -
Икона «Апостол и евангелист Иоанн Богослов в молчании»
19 век. Палех Дерево, левкас, темпера. 30,5×26 см. Евангелист изображен сидящим, с раскрытым Евангелием. Пальцы десницы поднесены к сомкнутым устам. За спиной Иоанна ангел с восьмиконечным «софийным» нимбом, словно нашептывающий в ухо его слова Евангелия. Икона является образцом иконографии Иоанна Богослова, излюбленной в XVIII-XIX веках, и высокопрофессионального искусства, расцветшего в XIX в. в селах Владимирской губернии. Вероятным местом ее исполнения является Палех
Явление ап. и ев. Иоанна Борослова прп. Авраамию Ростовскому с житием прп. Авраамия.
Икона начала XVIII века из храма Иоанна Богослова на Ишне.
Икона «Иоанн Богослов».
Дерево, левкас, темпера, двойник. Россия, Урал, конец XVIII начало XIX века. Размер 35,3×29,7 см
Икона «Святой Иоанн Богослов в молчании» (Без оклада)
начало XIX века, Россия, Палехская школа, дерево, левкас, темпера, оклад — позолоченная медь, размер аналойный — 310 мм х 270 мм, толщина доски — 30 мм.
Икона просходит из села Стебачево Владимирской губернии (ныне Ивановская область). Именно в этом селе, в церкви Иоанна Богослова, служил священником прадед Марины Цветаевой. Аналогичная икона была святыней цветаевского рода и передавалась из поколения в поколение
Икона апостола и евангелиста Иоанна Богослова и мученика Лонгина сотника
Икона «Иоанн Богослов»
Икона Иоанн Богослов
Век : конец XIX Размер 32×26, Сусальное золото
Иконографическая справка:Изображения апостола и евангелиста Иоанна Богослова «в молчании» получают распространение в русском искусстве со второй половины XVI века. Их характерной особенностью является жест руки апостола, подносящего один или два пальца к губам, в знак безмолвия. Принято считать, что в основе подобной иконографии лежат заключительные слова Евангелия от Иоанна: «Многое и другое сотворил Иисус, но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг». На основе этого и некоторых других Евангельских свидетельств сложилось представление об апостоле Иоанне, как о мистике, удостоенном особых откровений Спасителя. Такому представлению как нельзя лучше соответствовал составленный им Апокалипсис, а также значительное количество связанных с именем Иоанна апокрифических текстов, которые, по замыслу их авторов, должны были содержать «изложение» тайных знаний, полученных апостолом («Вопросы Иоанна Богослова к Господу на горе Фаворской», «Вопросы Иоанна Богослова Аврааму на Елеонской горе» и др.). Определенное влияние на сложение этого необычного иконографического типа могла оказать и аскетическая традиция монахов-исихастов, предполагавшая, что реальное обожение, приобщение к Божественной мудрости достигается только через молитвенное безмолвие. Поэтому жест апостола мог напоминать не только о его причастности к тайным знаниям, но и о единственно возможном пути их обретения. Жест руки, поднесенной к губам, в византийском и древнерусском искусстве, вероятно, воспринимался как знак сдерживаемой скорби (с подобными жестами могли быть у смертного ложа Богоматери в сценах ее Успения). В соответствии с Евангелием (Ин. XIX, 26), апостол Иоанн, как один из главных свидетелей крестной смерти Христа, изображался в сценах Распятия, а также Снятия со Креста и Оплакивания. Хотя прямых аналогий в перечисленных композициях Страстного цикла пока обнаружить не удалось, нельзя исключать, что жест Иоанна Богослова, изображенного в «молчании», по крайней мере, на самых ранних иконах имел дополнительное «страстное» значение (на иконе из Покровского монастыря это значение подчеркнуто также выражением лика и типом образа). Образ Иоанна Богослова из Покровского монастыря — один из древнейших, относящихся к этому иконографическому типу. Как и на других ранних иконах, апостол представлен здесь оплечно, без каких-либо атрибутов и дополнительных персонажей. Его левая рука скрыта — видна лишь правая, поднесенная к губам. Икона Иоанна Богослова имела серебряный золоченый оклад с чеканным орнаментом ренессансного типа, ныне хранящийся отдельно (венец не сохранился). Благодаря наличию этого оклада, принадлежащего к числу выдающихся произведений столичного серебряного дела, памятник можно отождест с образом Иоанна Богослова, описанным В.В. Косаткиным. Согласно Косаткину, эта икона имела несколько большие размеры — 31,5 х 28 см (в книге Косаткина величина многих икон указана не совсем точно, вероятно потому, что их измеряли с окладами или киотами), «венец, поля и очелье серебряные, чеканные позолоченные, низанные средним жемчугом, на венце и полях 10 камней разных цветов». На обороте иконы находилась надпись: «Приложен царицей Александрой». Она свидетельствует, что владелицей и вкладчицей образа была Евдокия (Александра) Богдановна Сабурова, жена царевича Ивана Ивановича, жившая в Покровском монастыре и скончавшаяся в 1614 году. По-видимому, в это время икона принадлежала к личному, келейному имуществу царицы-инокини и не вошла в монастырскую Опись 1597 года. После смерти Александры Богдановны образ был передан в собор, где его упоминает Опись 1651 года: «Образ святаго апостола и евангилиста Иванна Богослова обложен серебром поля и венец чеканные золочены в венце по полям одиннатцать каменев около венца в средине веревочка жемчюжная». Судя по всему, ко времени составления книги В.В. Косаткина один камень был утрачен. В настоящее время на окладе иконы сохранились семь каст с четырьмя стеклами и одним синим корундом. Три касты с камнями находились на утраченном венце апостола. Еще один камень, по-видимому, находился в центре нижнего поля оклада.
Искуствоведческое описание:Живописные приемы позволяют предположить, что эта небольшая вкладная икона была исполнена в Москве, в третьей четверти XVI столетия. На это указывает резкий, несколько стилизованный рисунок черт, а также плотные, темного тона охрения с небольшими белильными штрихами высветлений (аналогичными штрихами моделированы волосы апостола). Тип лика апостола — с выпуклым, изборожденным морщинами лбом, крупным носом, нависающим над верхней губой, и выступающими скулами — напоминает некоторые византийские памятники рубежа XIV-XV веков. Подобная ориентация на византийские традиции в целом достаточно типична для искусства времени Ивана IV.
