Святитель Амвросий, епископ Медиоланский
Декабрь 19th 2015 -
Память 7/ 20 декабря
Святитель Амвросий происходил от знаменитой римской фамилии. Отец его, Амвросий, был префектом Галлии и других соседних западных стран.
Однажды младенец Амвросий спал на дворе; рой пчел спустился на дитя, и они входили в уста и выходили, наконец поднялись высоко на воздух и скрылись. Отец, в волнении смотревший на это, сказал: «Если дитя будет жить, из него выйдет что-либо великое». По смерти родителя мать Амвросия переселилась из Трира в Рим и дала ему самое высокое образование, а девственница сестра его развила в нем любовь к девству. В Риме, недалеко от Капитолия, доселе еще показывают дом, в котором он воспитывался. Дом обращен в церковь и монастырь дев его имени.
Одаренный блестящими способностями, владея необыкновенным даром красноречия, Амвросий избрал для себя служебное поприще адвоката. Префект Италии, Аниций Проб, приблизил его к себе и потом сделал его правителем верхнеиталийских областей, Лигурии и Эмилии. Посылая его в Медиолан, он сказал:
– Иди и действуй не как судья, но как епископ.
Амвросий так и действовал и привлек к себе народ приветливостию и кротостию. Между тем, в Медиолане скончался архиепископ Авксентий, в продолжение двадцати лет занимавший кафедру митрополии, ревностный распространитель ереси арианской. Во время избрания нового архипастыря в храме поднялись громкие споры, префект Амвросий со всею силою красноречия убеждал народ к порядку. Внезапно раздается детский голос: «Амвросий – епископ!» Вдруг все бывшие в церкви и православные, и ариане единодушно возгласили: «Амвросий – епископ!» Амвросий употребил все средства, чтобы отклониться от этого высокого сана, которого никак не ожидал. Он был еще не крещен, а только оглашаем и приготовляем к крещению. Он сел на свое судейское кресло и начал подвергать виновных жестоким наказаниям, чего прежде не делал; но народ кричал: «Грех твой на нас!» Он приказал ввести к себе для виду бесчестных женщин, но народ еще более кричал: «Грех твой на нас!» Он тайно ушел ночью из города и пошел в Тичино, но, к удивлению, поутру оказался у ворот Медиолана и взят народом. Император Валентиниан, к которому отправлено было посольство с просьбою от утверждении выбора народного, был рад, что его правитель выбран в епископа, и утвердил выбор. Амвросий, между тем, опять успел скрыться в поместье друга своего Леонтия, но когда этот узнал о воле императора, то выдал его. Амвросий более не мог отказываться, он пожелал получить крещение от православного епископа и в семь дней прошел степени церковные, на восьмой рукоположен в архиепископа медиоланского 7 декабря 374 года. Этот выбор одобрен был и знаменитыми епископами Востока и Запада.
Вступив на кафедру, он весь предался исполнению своих высоких обязанностей; раздав золото и серебро бедным, он посвятил недвижимое имущество свое Церкви, и управление экономическими делами предоставил брату своему Сатиру. Сам же ежедневно совершал божественную службу, и все остававшееся от управления Церковию время днем и ночью посвящал на изучение св. писания и истин св. веры. Он прилагал большие заботы и к улучшению клира церковного и свои устные наставления ему впоследствии изложил в 3 книгах о должностях служителей Церкви. Живя среди них, он сам подавал им пример, как соединять строгую подвижническую жизнь с обязанностями пастыря Церкви.
Удивительная история святителя Амвросия Медиоланского
«Сам же чтимый епископ, – говорит очевидец Павлин, – был мужем великого воздержания, долгих бдений и трудов; ежедневно он умерщвлял свою плоть постом, который прерывал только по субботам и воскресеньям и в праздники знаменитейших мучеников. Он прилежал молитве днем и ночью и не уклонялся от труда писать книги своею рукою, если не был удерживаем от сего болезнию телесною». Будучи строг к себе, он был добр, ласков и доступен ко всем. «Он радовался с радующимися и плакал с плачущими. Если кто падши исповедывал ему грех свой, он так плакал, что и того возбуждал к слезам».
Особенная же услуга святого Амвросия состоит в искоренении язычества в Италии. Свергнутое с своего пьедестала Константином Великим, ослабленное его детьми и посрамленное внутренним своим бессилием, оно оставалось теперь в совершенной тени.
Несмотря на все это, побежденный враг, привыкший только к владычеству и славе, хотя и ясно видел теперь свое бессилие, однако ж, никак не хотел сознавать себя совершенно побежденным, никак не хотел и даже не мог отрешиться от мысли возвратить свое господство, как герой, привыкший к одним только славным победам. Особенно такого настроения языческие партии были в самом Риме, где язычество сливалось с ясным воспоминанием о прежнем величии и со всем гражданским бытом империи. Здесь даже довольно крепко держалась вся внешняя обстановка язычества.
В сенате, где вместе с христианами заседали и язычники, стояли идолы и алтари богов; сенаторы при вступлении в звание должны были исполнять известные языческие обряды; жрецы совершали жертвоприношения в 330 языческих храмах; игры и празднества языческие оставались еще во всей своей силе. Язычеству делались и более странные уступки: христианские императоры продолжали именоваться верховными первосвященниками, – звание, издревле усвоенное главе государства; по смерти они были торжественно причисляемы к богам, по обычаю языческого Рима. Вообще, язычество могло казаться еще господствующей религией, и эта мнимогосударственная религия с обрядами своими пользовалась еще у многих большим почетом, и ее служители пользовались еще многими правами и преимуществами.
Сделавшись представителем христианства, св. Амвросий начал склонять императора Грациана к изданию указа об отнятии у язычества всех имений, которые принадлежали капищам, и с которых доходы шли на содержание жрецов и на издержки жертвоприношений. Вскоре последовали новые враждебные древней религии Рима указы Грациана: были уничтожены почести и преимущества языческих первосвященников и весталок; а для того, чтобы язычество, лишенное главных богатств своих, впредь не могло возвратить к себе этих источников привязанности к нему его последователей, Грациан, по убеждению Амвросия, навсегда воспретил жрецам принимать что-либо из недвижимого имущества. Можно себе представить, как горько было разочарование язычников, обольщенных сладкими надеждами на царствование молодого Грациана. Обыкновенно кроткий и снисходительный, Грациан является теперь совершенно не таким по отношению к язычеству. Но св. Амвросий не мог удовлетвориться всем этим; он глубоко убежден был в необходимости сокрушить язычество и, все более и более вооружая императора против врага христианства, решился, наконец, склонить его к удару самому сильному для язычества. Особенный предмет политико-религиозной гордости язычников составляла статуя богини Виктории (Победы), находившаяся в курии Юлианской, обыкновенном месте заседаний сената, и превращавшая сенат в какое-то совершенно языческое святилище. Статуя эта была для римлян как бы эмблемою древней славы и величия империи, олицетворением самого Рима, могучего и славного. Давно уже христианские императоры старались очистить сенат от следов идолослужения. Констанций, несмотря на ропот языческих сенаторов, приказал вынесть статую «Победы» из сената; но при Юлиане Отступнике она снова возвращена туда, и с того времени оставалась там неприкосновенною. Навсегда лишить язычников этого главного предмета их политико-религиозной гордости и таким образом отнять у язычников повод к суеверию и смирить гордые чувства их, поддерживавшие в них упорство в язычестве, – было заветною мыслию Амвросия и это было последним делом руководимого святителем Грациана против язычества.
В 382 г. указом императора повелено было навсегда вынести из сената алтарь и статую «Победы». Язычники и особенно римский патрициат жалобою и криком огласили Рим. Решено было послать императору депутацию, чтобы непременно испросить у него восстановления в сенате алтаря «Победы» и возвращения имуществ. Поборники язычества рассчитывали на важность своих требований, на красноречие своих ораторов, которых заклинали употребить все свое искусство для защиты богов. Но для более верного успеха депутации решились употребить еще особенное, самое патетическое, по их мнению, средство, именно: поднести Грациану одежду верховного первосвященника, как знак древней почести и высокого достоинства императорской власти. Язычники уверены были, что он не откажется принять это блестящее украшение, составлявшее гордость древних императоров и дававшее им права на божеские почести. А согласившись облечься в одежду первосвященника, он не останется уже нечувствительным к главному предмету просьбы их, возвращению отнятых привилегий и имуществ, обеспечивавших благосостояние языческой религии. С такими мыслями и надеждами депутация отправилась к Грациану.
Pages: 1 2 3
