Священномученик Николай Пискановский
Апрель 9th 2014 -
«И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике,
и светит всем в доме» (Мф. 5.15)
День памяти: 28 марта/ 10 апреля
И отец, и дед о. Николая были священниками. Родился он 1 мая (ст. стиля) 1887 г. Его отец, протоиерей Иоаким Пискановский служил в церкви села Збироги, недалеко от ж. д. станции Жабинка Гродненской губернии, в 15 км от Брест-Литовска (теперешний Брест).
У Николая было еще два брата и четыре сестры. Как и полагается сыну священнослужителя, он поступает в духовную семинарию. После окончания брест-литовской семинарии в 1909 г. его определяют псаломщиком в Стриговскую церковь, неподалеку от города Кобрина. Поздравительные открытки о. Иоакима того периода адресованы «его благородию, стриговскому псаломщику Николаю Пискановскому». В начале 1913 года Николая Пискановского рукополагают в дьяконы и переводят в храм Святого Николая в Брестской крепости. В том же году он женится на Клавдии, дочери уважаемого протоиерея из села Страдеч Брестского уезда, Петра Васильевича Котовича.
Молодой отец Николай с супругой Клавдией и трехлетней дочкой Ксенией
С началом 1 мировой войны в Бресте был организован госпиталь, церковь Святого Николая становится госпитальным храмом, в нем продолжает служить диаконом о. Николай. У о. Николая и матушки Клавдии Петровны 24 февраля/9 марта 1915 года родилась дочь. В связи с наступлением германо-австрийских войск госпиталь эвакуируют и переводят в Одессу, туда же переезжает семья Пискановских с маленькой Ксенией. Эвакуируется также и епархия, в которую входил госпитальный храм, кафедра временно переносится в Москву. В это время ее возглавлял владыка Тихон (Белавин), и к нему для рукоположения в Храме Христа Спасителя в священники к церкви Св. Николая в 1915 г. был вызван из Одессы отец Николай. И хотя храм в Бресте был впоследствии закрыт и осквернен, отец Николай, как рассказывала позднее его дочь Ксения Николаевна, так всю жизнь и считал себя настоятелем брестской церкви Святого Николая.
В 1918 г. госпиталь в Одессе был ликвидирован, отец Николай уехал вторым священником в украинское село Павлыш, Кременчугского округа. Здесь 12 ноября 1919 г. родился сын – его тоже нарекли Николаем. Время смутное, в селе появляются разные банды, два раза о. Николаю грозил расстрел. В конце 1919 – начале 1920 гг. в селе Ивановка соседнего Александрийского уезда убили священника, туда поехал служить о. Николай. Стал благочинным, боролся с расколами, ходил пешком по селам, выступал с амвона. Родной дядя отца Николая привез из родных мест чудотворную икону Божьей Матери Вальковской. Причем по дороге у него похитили все вещи, кроме одного сундука, где и была икона Царицы Небесной. С этой иконой о. Николай устраивал крестные ходы.
Затем отца Николая перевели из Ивановки в районный центр — город Александрию. Здесь он служил в разных храмах – в кладбищенском храме, в соборе. В этот период особенно ужесточились преследования и гонения советской власти на церковь и ее служителей. Отца Николая, который твердо выступает и против живоцерковников, и против обновленцев, и против изъятия церковных ценностей, преследовали неотступно. Неоднократно вызывали в ОГПУ, держали в камере по несколько дней и даже недель, затем, не доводя до суда, нехотя отпускали. Иногда пытались устроить провокации – освобождая из заключения, приглашали за стол, уставленный водкой и закусками, пытались в этой обстановке сфотографировать священника и таким образом скомпрометировать перед прихожанами.
В 1922 году о. Николая арестовали по громкому делу о. Варсонофия (Юрченко), настоятеля Покровского храма в Александрии, которого незадолго до этого в сан игумена возвел сам патриарх Тихон. Отец Варсанофий в Александрийском округе являлся миссионером по борьбе с обновленчеством, и его ближайшими сподвижниками стали о. Николай Пискановский и его шурин, Антоний Петрович Котович, второй священник Покровского храма. В 1923 году, после девятимесячного пребывания в тюрьме, отца Николая вместе с другими арестованными повезли в Екатеринослав (Днепропетровск), где был устроен показательный судебный процесс над «церковниками». О. Николая приговорили к году тюрьмы, но через три месяца выпустили, направив в ссылку в Екатериноград (Кировоград). С этих пор и до конца жизни у отца Николая лишь два социальных статуса – либо заключенный, либо ссыльный.
Семья о. Николая – Клавдия Петровна, мать Мария Ивановна (р.1852 г.) и трое (!) детей – к тому времени появился еще грудничок Сергей – моталась следом за отцом Николаем по городам и весям без всяких средств к существованию. В начале 1925 года все следом за сосланным о. Николаем перебрались в Екатериноград. Кров и пищу давали незнакомые добрые люди. Например, в Екатеринограде пришла старушка по имени Ксения, сказала, что она от Блаженной Ксении Рыбинской и в течение месяца ежедневно приносила хлеб, молоко и другую скромную снедь.
После трех месяцев в екатериноградской ссылке ОГПУ ссылает отца Николая в Полтаву. Там отец Николай в качестве административно ссыльного должен был регулярно отмечаться в милиции – впрочем, государственная репрессивная машина еще не имела той неумолимой жесткости, которую она приобрела к середине 30-х гг. В Полтаве достаточно было отметиться всего один раз в месяц, в принципе следовало также сообщать о своих выездах в другие города, но неотступного контроля за поездками не было. Сам отец Николай объяснял свои поездки желанием посетить родственников — например, чаще всего называл полтавское село Кобеляки, где в церкви служил священником о. Алексей Зверев, муж Агафьи Петровны Котович.
И сейчас пришло время упомянуть, что помимо службы в храмах, у о. Николая в 1925—1926 гг., в период пребывания в Полтаве было также иное послушание. Это было время великих нестроений и трудностей Русской Православной церкви, а для ее украинской части проблемы усугублялись местными расколами (лубенский, самосвяты). Большевики бешеными темпами вели аресты православных священнослужителей, стараясь лишить верующих наиболее опытных возглавителей. В ходе кампании по изъятию церковных ценностей в 1922 году был арестован экзарх Украины митрополит Михаил (Ермаков). Вся тяжесть управления украинской церковью в этот момент легла на плечи киевского викарного епископа Макария (Кармазина), и он с честью выдержал тяжелое испытание. Он энергично приступил к тайному рукоположению новых епископов из числа наиболее твердых «тихоновцев», вместе со своим другом и единомышленником епископом Ананьевским Парфением (Брянских) наладил не подконтрольную ОГПУ систему церковного управления, организовывал деятельность независимых от безбожной власти инициативных групп, состоящих из духовенства и мирян. Несмотря на аресты, владыка Макарий со своими друзьями-епископами долгие годы сохранял свое влияние в делах украинской церкви. Среди его активных единомышленников, помимо вл. Парфения, упомянем также епископов Василия (Зеленцова) и Дамаскина (Цедрика).
А человеком, который у владыки Макария ведал организацией встреч епископата, обеспечивал безопасную и эффективную связь специальными посланцами и перепиской по условленным адресам, был о. Николай Пискановский. Отец Николай также неизменно участвовал в тайных хиротониях, происходивших в Харькове, а затем организовывал доставку подписанных епископами Украины актов на подпись заместителю Патриаршего местоблюстителя митрополиту Сергию (Страгородскому) в Нижний Новгород. Именно отца Николая в 1926 году владыка Макарий благословил, например, объехать епископов в Киеве, Харькове, Полтаве, Житомире, других украинских городах с тем, чтобы провести опрос по григорианскому расколу. Результаты опроса украинского епископата были сообщены о. Николаем по поручению владыки Макария митрополиту Сергию (Страгородскому), что укрепило позиции патриаршего местоблюстителя и позволило ему принять канонические меры против раскольников. Он со своей стороны решительно поддержал украинский епископат по проблеме лубенского раскола.
Успешным совместным мероприятием украинских епископов и митрополита Сергия в этот период стало также устранение проблемы двоевластия в управлении Церковью весной-летом 1926 года. Митрополит Агафангел, старейший на тот момент по сану и хиротонии иерарх Русской Православной Церкви, имел законные права на высшую церковную власть: он был указан вторым кандидатом в Местоблюстители еще Патриархом Тихоном в январе 1925 года. Однако обстоятельства его возвращения из ссылки (после переговоров с начальником 6-го отделения Секретного отдела ОГПУ Е. А. Тучковым) и поспешное объявление себя Местоблюстителем в апреле 1926 года насторожили епископат. Митрополит Сергий после консультаций с рядом влиятельных иерархов объявил, что не может отказаться от своих обязанностей по управлению Церковью, возложенных на него изволением патриаршего местоблюстителя митрополита Петра (Полянского).
Пытаясь найти выход из тупиковой ситуации, к Агафангелу с просьбой добровольно отказаться от своих притязаний на местоблюстительство обратился 6 мая 1926 с открытым письмом епископ Прилуцкий Василий (Зеленцов), выразивший мнение украинского епископата. Указывалось, что «православные епископы признают митрополита Петра Патриаршим Местоблюстителем, а Вас просят оставить это начинание». Подписи других епископов в поддержку этого письма получал о. Николай Пискановский, он же и доставил его 19 мая митрополиту Агафангелу по просьбе владыки Василия. А 17 июня о. Николай вновь доставил Агафангелу письмо – на этот раз от митрополита Сергия (Страгородского) с ультимативным требованием отказаться от своих притязаний и таким образом прекратить начинавшуюся смуту. В составленном о. Николаем документе, озаглавленном им «Интервью с митрополитом Агафангелом», рассказывается, как он земно поклонился митрополиту и просил его во благо Церкви послать свой отказ от местоблюстительства митрополиту Сергию, и как, несмотря на высказанные сомнения, Агафангел вечером вручил ему конверт с отказом и копией для украинского епископата.
После ареста митрополита Сергия в декабре 1926 г. и возложения обязанностей заместителя местоблюстителя на архиепископа Угличского Серафима Самойловича, к нему на переговоры по благословению еп. Макария (Кармазина) в начале 1927 года едет о. Николай Пискановский и привозит на Украину обнадеживающие известия о планах проведения церковной политики нового руководителя Церкви.
В Полтаве ссыльный священник о. Николай служит вне штата в единственной оставшейся открытой Троицкой церкви. В ней до своего ареста летом 1926 года, как вспоминала позднее Ксения Николаевна, выступал с замечательными проповедями епископ Василий (Зеленцов), единомышленник и добрый друг о. Николая, неустрашимый борец за дело Церкви.
ОГПУ Полтавы подозревает отца Николая в недозволенной церковной деятельности, ведет за ним постоянную слежку, вызывает его для допросов. На первых двух вызовах матушка Клавдия Петровна сопровождала мужа, в третий должна была остаться с детьми. За углом, возле управления ОГПУ, уже стоял извозчик, отца Николая прямо с допроса увезли, тайно от семьи, на вокзал и затем в сопровождении конвоиров доставили в Харьков, прямо в тюрьму. Как передает Ксения Николаевна, ему заявили: «Никто не знает, где вы находитесь; что хотим, то с вами и сделаем». В ответ отец Николай сказал, что «жена меня все равно найдет и придет». На другой день к семье пришла одна из прихожанок Троицкой церкви и сказала, что Клавдию Петровну спрашивает какой-то молодой человек. Это был конвоир, который отвозил отца Николая в Харьков на поезде и который откликнулся на его просьбу передать весточку об этом семье. Наверное, отца Николая долго держали бы в тюрьме без суда, но Клавдия Петровна опять появилась в приемной ОГПУ с требованиями свидания с мужем, достаточных оснований для начала следствия у чекистов не было, и о. Николая выпускают из тюрьмы. Но возвращаться в Полтаву ему уже не разрешили, оставив под расписку в Харькове.
ОГПУ понимает, что к тому времени у о. Николая оказалось в Харькове слишком много близких по духу влиятельных священнослужителей. С целью затруднить общение с единомышленниками, власть назначает отцу Николаю Пискановскому ссылку за пределы Украины – в Воронеж (очевидно, это осень 1927 года). Направляясь в ссылку, о. Николай первоначально должен был заехать в Нижний Новгород, куда после освобождения из тюрьмы 2 апреля 1927 года вернулся митрополит Сергий, и передать ему послание от группы украинских иерархов. Но на этот раз обстановка встречи складывалась напряженной в отличие от предыдущего года, когда совместная борьба с расколами и разделениями церковного управления создавала атмосферу взаимного доверия.
Дело в том, что вернувшийся к исполнению своих обязанностей управления Патриаршей церковью митрополит Сергий после тяжелых месяцев в одиночной камере зловещей Внутренней тюрьмы ОГПУ опубликовал в «Известиях» от 16/29 июля Декларацию, призывавшую верующих к лояльности советской власти. Эта Декларация вызвала ожесточенную полемику и надолго разделила русское общество на всем каноническом пространстве РПЦ. И если ранее о. Николай доставлял митрополиту Сергию послания, исходящие из единого понимания задач Русской церкви, то сейчас о. Николай вез ему послание иного толка, предлагавшее Сергию пересмотреть свои позиции.
Отец Николай был принят митрополитом, передал ему Послание, имел с ним беседу. По свидетельству Ксении Николаевны, он «просил и убеждал митрополита» отказаться от своей Декларации. Очевидно, что для Сергия уже не оставалось возможности выполнить требования, содержащиеся в Послании, поэтому о. Николай тоже не мог принять предложение митрополита «не ездить в Воронеж, принять хороший приход и митру в Нижнем Новгороде» и сказал, что «поедет в назначенное ему место ссылки под покров Святого Митрофана».
В Воронеж переехали всей семьей. В небольшой Вознесенской церкви (против занятого тогда «живоцерковниками» Митрофаньевского монастыря) служит замечательный батюшка, о. Иоанн, который принимает всех ссыльных священников. Но отцу Николаю не довелось долго здесь служить. Епископ Воронежский Алексий (Буй) 9 января 1928г. направляет митрополиту Сергию протестное обращение от Воронежской епархии, среди подписавших его о. Николай Пискановский и многие другие священники и миряне. ОГПУ «принимает меры», начат масштабный процесс «церковников», в апреле 1928 года сослан в Среднюю Азию отец Иоанн, а 4 мая арестован о. Николай и еще один украинский священник из Вознесенской церкви, о. Александр. Их все лето держат в «Губисправдоме» (так стали тогда называть в СССР тюрьмы, есть фото этого здания с надписью о. Николая), судят и приговаривают к трем годам ИТЛ.
Из Воронежа отца Николая увозят на Соловки 14 сентября 1928 года. Ксения Николаевна писала: «Отец очень стремился на Соловки, хотел рассказать о декларации митрополита Сергия...» Действительно, в это время для русского духовенства не было более жгучей мировоззренческой проблемы, чем отношение к Декларации митрополита Сергия. А Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН), где оказалась собранной представительная и довольно многочисленная группа влиятельных иерархов Русской Православной церкви, являлся крупным центром православной мысли.
Pages: 1 2
