Преподобный Парфений Киевский
Апрель 6th 2013 -
Память: 13/30 марта; 25 марта/ 7 апреля
Преподобный Парфений Киевский (1790 — 1855) был молитвенником, созерцателем Пресвятой Богородицы и Ее Сына.
Отец Парфений родился 24 августа 1790 года, в 40 верстах от г. Тулы, в селе Симонове, Алексинского уезда, где отец его, Иоанн Краснопевцев, был причетником.
В миру его звали Петр Иванович Краснопевцев. Он родился в бедной семье, и с детских лет привык терпеть лишения. С молоду вел жизнь трудолюбивую.
О детстве его не сохранилось подробностей; но нужно думать, что жизнь его в долге сельского причетника была убогая, и, конечно, с молодых лет Петр (так звали в миру о. Парфения) — должен был привыкать к терпению и трудам.
В молодые годы у Петра, по свидетельству Е. Поселянина, было видение Духа Божия: в виде белоснежного голубя, который парил в небе: «С этого видения жажда чего-то лучшего запала в душу его, все земное ему опротивело, и тяжело было ему между людьми»
Отданный в тульское духовное училище — Петр учился очень хорошо и из училища перешел в семинарию. Раз летом, возвращаясь с братом домой, Петр имел необыкновенное видение. Они расположились ясною ночью под открытым небом. Сердце Петра невыразимо радовалось. Он смотрел в высокое небо и вдруг увидел парящего над собою белоснежного голубя, который все на одном месте реял над ним. — С этого видения жажда чего-то лучшпго запала в душу его, все земное ему опротивело, и тяжело было ему между людьми. В одном из песнопений своих о. Парфений вспоминает это видение: «Неописанный Параклите... Памятствую явление в моем возрасте еще младом твоего наития тиха и тонка на мя ленива и нерадива, голубя в виде».
С той поры начал отрок уединяться в лесу на молитв. Здесь было снова ему видение: благообразный инок явился ему и произнес: «Странен монах и земен мертвец» (т. е. монах — чуждый земле пришлец и мертв земному). Эти слова возбудили в Петре желание монашества.
Старший брат, Василий, был уже в монастыре. Родители убеждали его принять место, и уж он решился, как младший брат сказал ему: «Нет мне тогда с тобою части», и родители оставили свои уговоры.
Летом 1814 года, в вакационное время, Петр пошел на богомолье в Киев. В лавре оставался он год у соборного иеромонаха Антония (впоследствии архиепископа воронежского) и был у прозорливых старцев Васиана слепого и Михаила схимника. При входе во врата лавры он дал обет остаться в ней. В 1815 году Петр уволился из семинарии, не окончив курса. Родители его просили определиться на место и поддерживать их в старости. Он готов уже был склониться на их просьбы; но дело женитьбы его дважды растраивалось, и, наконец, он по прошению, получил совершенное увольнение из епархии. Родители покорились воле Божией. Отец благословил Петра медным крестом, надлил его гривною денег, отдал ему свои единственные сапоги, и они простились. С дороги Петр прислал отцу сапоги назад и дошел в лаптях.
Антоний, уже наместник лавры, принял его ласково и поместил в просфорне.
Труд, молитва, полное послушание и неосуждение — вот чего искал Петр. Вскоре он был поставлен начальником просфорни, и в этом послушании трудился двенадцать лет. Однажды, в час уныния, было ему видение преп. Никодима просфорника, который сказал ему, что всегда посещает то место, где получил спасение.
Не принимая на себя чрезмерных подвигов поста, но в высшей степени умеренный, тихий, спокойный, незлобивый, мирный, — Петр без искушения проходил свой путь. Последнюю одежду готов был он уступить. Поймали раз странника, укравшего у него зимою тулуп. «Не троньте его, — он, бедный, и в тулупе трясется: нам хорошо в тепле, а он — на морозе», сказал он и отпустил странника, дав ему денег и научив его вперед не воровать.
Плотских страстей, плотской борьбы, нечистых помыслов не знал Петр вовсе. И тот путь, царский, которым шел подвижник, привел его к великим духовным дарам.
По пострижении, 20 сентября 1824 года, в монашество, с именем Пафнутия, он увеличил труды. В келлии его было лишь Распятие, икона Пресвятой Богородицы, деревянная голая скамья, столик, фонарь и деревянная чашка. Ночью, кроме молитв, переписывал он свято отеческие книги. Благодатные видения посещали часто избранника Божия, укрепляя его. Во время совершения литургии он удостоился чудного озарения, в котором ему открылось таинство нашего спасения.
Пред рукоположением во священство ему представилось в сновидении, что неведомый ему Архиерей в алтаре Великой лаврской церкви подает ему с престола Евангелие, окруженное неизреченным сиянием, и на ответ его, что он не дерзает, Жена, стоящая одесную Архиерея, в царском одеянии, говорит: «Возьми, Пафнутий, Я поручаюсь за тебя».
Вскоре отец Пафнутий был назначен духовником лавры. Познание падшей оскверненной человеческой природы погружало его в великую скорбь, сокрушало до изнеможения. «Бедные, бедные люди, — говорил он, — если б они знали, какие блага они меняют на смрад греховный», и эту склонность ко греху приписывал врагу спасения.
В 1838 году о. Пафнутий подал прошение о принятии схимы, и в сомнении, разрешат ли ему в столь не старые годы (ему было 48 лет), был подкреплен явлением святителя Парфения. Вскоре митрополит киевский Филарет сам облек его в схиму. И с еще большею всепоглощающею силою предался схимник молитве, которая вросла в сердце и действовала даже во сне. Он видел однажды в таком сне свое сердце, объятое пламенем. Его молитвенное правило состояло из чтения утром, в полдень и вечером по одному евангелисту, совершения ежедневно пения всей псалтири, молитв утренних и вечерних, акафиста Спасителю, Божией матери, поклонения страстям Христовым и песни «Богородице, Дево, радуйся», которую он произносил триста раз.
Его усердие к Матери Божией было необыкновенно. Он имел к Пресвятой Владычице умилительную, нежную и детскую любовь, и эта любовь излилась во вдохновенном к Ней воззвании: «Возлюбленная Богу Отцу дщерь, Безмужняя Эммануила Мати, кристалловидная Параклита, невесто святогласная горлице, белолилейный Творца ковчеже, благородное гнездо орла небесного, несгораемая свеще мирови! Архангельские Гавриилов глас вопию Ти!» «Наипрекраснейшая и добропослушливая Марие, Слову Мати Пречистая! ничего же иного, кроме Божией любве, пожелати не знаю. И в последняя моя — на поклонение ко Иисусови пройти, от злобных стражей мытарств Ты ми помози. На Тебе надеюся и Тобою хвалюся, да во век не посрамлюся, пепел и персть аз».
«Несомненная моя надеждо, Архангельске глас вопию Ти, безгрешная Маргарито, спасающая род наш, Игумения Лавры пещер, обрадованная, радуйся! С Тобою Господь, Тобою же с нами; умилосердися надо мною: грешен есмь, но Твой! Поручница мне и житию исправительница буди. Всего себя вручаю Тебе, Мати Божия. Сохрани мя под кровом Твоим».
«Сердобольная Мати моя, Богородице, и несомненная вся надеждо, под кровом Твоим сохрани меня, погибающа, и в шлем спасения облецы мя, инока». О Благовещении о. Парфений говорит: «Буди благословен и преблагословен день Благовещения Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы». Много раз он имел видения Пречистой Девы. Однажды, прочтя, что Святая Владычица была первою инокинею, он стал размышлять о том и задремал. Тогда он увидел окруженную монахами величественную инокиню с жезлом в руках. Она подошла к нему и сказала: «Парфений, Я — монахиня!» В другой раз Она предстала ему во славе в час скорби, по горячей мольбе его. Он провел несколько лет в тесной келлии, окно которой загородил иконою Пресвятой Богородицы, озаренной лампадою, и говорил: «На что мне свет чувственный: Пречистая — свет очей и души моей». Молясь однажды, чтоб открыла ему Владычица, что есть схимничество, услышал он голос: «Посвятить себя на молитву за весь мир».
Отлученный от всего земного — мирское достояние считал он грехом. Вещи, приносимые ему, связывал в узел и выносил на дорогу. Графиня Анна Орлова однажды, преклонив пред ним колени, сказала: «Отец, чем я тебя могу утешить? — не пожалею и миллионы». — «Вот нашла, чем утешить, — отвечал он, — на что мне этот навоз?»
Отца Парфения смущало, что он не испытал гонения, и что тем путь его скорбей не полон. Но митрополит киевский Филарет успокоил его: «На что тебе гонение, — ты сам себя гонишь. Кто пожелает жить твоею жизнью?»
Величайшею отрадою подвижника было ежедневное совершение литургии в домовой церкви митрополита. Тут во время херувимской, молясь пред престолом с воздетыми руками, видел он однажды отверстое небо, Христа, сходящего на престол, Бога Отца, благословляющего Его снисхождение и парящего над Ним Духа Святого. 13-го ноября 1843 года видел он Златоуста с архистратигом, пришедших к нему на помощь. Однажды, долго повторяя молитву: «Иисусе, живи во мне», — услыхал сладкий и тихий голос: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает, и Аз в нем». Накануне нового года, созерцая духовно младенчество Богочеловека, погрузился он в тонкий сон, и увидел двух ангелов, летящих от Востока с Младенцем на руках, Которого они положили пред старцем. Невыразима была красота Божественного Младенца, и от любви, светившейся в его взоре, сердце старца разгоралось.
Весну и лето о. Парфений проводил с митрополитом в Голосеевой пустыни. Там в чаще леса была его келлия; удаляясь в лес, он совершал свои правила. Посетители, приходившие к старцу, отвлекали его от вожделенного безмолвия, но, когда он решил затвориться, ему было видение, что на него напал страшный зверь, а духовные дети отогнали его. Он объяснил себе, что духовными своими детьми обретет он спасение. Неисполненное за день из молитв отлагал он на ночь, так что часто лишь один час оставался на сон.
Истощенная плоть старца казалась прозрачною оболочкою его души. Большие, огненные глаза, пронизывавшие сердце, сосредоточивали всю жизнь.
Редко обличительное слово срывалось с его уст, но тогда и сильных мира он обличал бесстрашно. Последние свои годы старец прожил в келлии у ближних пещер. Большую часть времени он проводил в темной комнате с Распятием и иконою Богоматери. В соседней комнате устроили для него церковь. Его служение исполняло молящихся невыразимым благоговением.
С радостью ждал он дня смерти и, сидя у приготовленного им для себя гроба, говорил о том, как душа, покинув тело, просияет как солнце и будет с удивлением смотреть на свою смрадную темницу; говорил о вере в Пресвятую Владычицу Богородицу, Которую называл «несомненною своею надеждою, при возвращении от земного, бедственного, многоплачевного, скучного, прискорбного и болезненного странничества в небесное, любимое, блаженное, покойное, всевеселящее, немерцающее, бессмертное, нескончаемое, вечное и неизреченное отечество».
Перед кончиною старец простился со всеми. 1855 г., рано утром, в великий праздник Благовещения, совпавший в тот год со Страстною пятницею, о. Парфений был найден бездыханным, сидящим как бы в глубокой думе у дверей келейной своей церкви. Митрополит киевский Филарет на своих руках выносил его гроб и схоронил его в Голосеевской пустыни, в храме Пречистой Девы во имя Ее иконы Живоносного источника.
Ежедневная молитва преподобного Парфения Киевского, включаемая в состав православных молитвословов, звучит на удивление современно. Начинается она словами:
«Господи! Отыми от меня праздность духа, погубляющую время; суетность мыслей, мешающую Твоему присутствию и развлекающую внимание мое в молитве; если же, молясь, я уклоняюсь от Тебя моими помыслами, то помоги мне, дабы сие развлечение было непроизвольно, и, отвращая ум, да не отвращу от Тебя сердце…»
Каждый, особенно в дни Великого поста, может найти в ней то, на что отзывается сердце.
Чтение Священного Писания есть одновременно и молитва, потому что ведет христианина навстречу Богу, дающему Духа Усыновления. Ум и сердце читающего Слово Божие воспринимают благодать, уже не оставляющую человека ни в этой жизни, ни в будущей. Встреча с Христом в Евангелии, происшедшая сегодня, продолжается созерцанием Пресвятой Троицы в Царствии... Все это открылось Парфению в его собственном мистическом опыте, в многолетней практике непрестанной Иисусовой молитвы, соединенной с чтением Евангелия, поэтому свидетельство преподобного обладает особой достоверностью.
Прославлен в 1994 г. Украинской Православной Церковью в качестве местночтимого святого.
Мощи преподобного Парфения почивают в киевской Китаевой пустыни.
