Преподобный Иларион, Оптинский старец
Сентябрь 30th 2014 -
Память 18 сентября/ 1 октября
Преподобный Иларион (в миру Родион Никитич Пономарев) родился в пасхальную ночь с 8 на 9 апреля 1805 года, назван во святом крещении Иродионом, в честь апостола Иродиона, в семье Никиты Филимоновича и Евфимии Никифоровны Пономаревых. Его отец был человек благочестивый и занимался портновским ремеслом. Впоследствии вслед за сыном и он принял монашество в Оптиной пустыни с именем Нифонт, трудился на скитской пасеке и скончался в 1849 году.
Его будущее монашеское имя Иларион, означающее в переводе с греческого „тихий“ и „радостный“, выявило то главное, что было свойственно этому подвижнику веры и благочестия: тихую, смиренную кротость сердца и постоянное пребывание души в пасхальной радости о Воскресшем Господе.
Родион был третьим сыном Никиты Филимоновича Пономарева и его супруги Евфимии Никифоровны, а всего в семье было четыре сына. Никита Филимонович был известным в округе портным, часто находился в отъезде, выполняя многочисленные заказы, и поэтому надзор за семейством и домашним хозяйством лежал на Евфимии Никифоровне, женщине достопочтенной и богобоязненной. Родион рос тихим и молчаливым, сосредоточенным и впечатлительным, с явной устремленностью к созерцательности и углубленности в свой внутренний мир. Без сомнения, не без мудрой и благой цели промышлял о нем Господь, воспитывая и приуготовляя будущего духовного наставника монашествующих и мирян.
Следование заповедям Господним уже с младенческих лет стало для него непреложным законом. Вот характерный эпизод из отрочества будущего Оптинского подвижника. Однажды, собирая вместе с матерью ягоды в лесу, мальчик набрел на особенно плодоносное место и стал созывать оказавшихся поблизости своих деревенских сверстников. Мать попыталась воспротивиться этому: „Не зови их, сами здесь будем рвать, а они пускай на другое место идут“. Но малолетний сын ее, в искренности и непорочности своего детского сердца, ответил так: „Отчего же? Ведь Бог не дал для нас одних, а для всех зародил ягоды!“...
Мать предрекала своему сыну, еще в семилетнем его возрасте, будущее монашество. Да и сам отрок с детства чувствовал в себе стремление стать монахом. Первые встречи с иноческой жизнью состоялись у него в тринадцать и семнадцать лет — во время паломничества с матерью к святыням Киево-Печерской Лавры.
Обучаясь в доме отца своего портновскому ремеслу, рассудительный юноша, помышлявший о монашестве, решил, что в монастыре как раз и пригодится ему эта профессия. Именно тогда утвердилось в нем убеждение, что ко всякому делу следует относиться добросовестно: то, что делаешь, надо стараться делать хорошо. А это как раз и есть то самое правило, на которое как новоначальным, так и возросшим в духовной жизни инокам, святые отцы указывают как на необходимое условие для спасения и которое они в своих писаниях называют „хранением совести“...
Будучи двадцати четырех лет от роду, Родион переехал вместе с родителями на жительство в Саратов. Ревностный исполнитель уставов Православной Церкви, он и дома старался вести строго благочестивую жизнь, живя в страхе Божием и отечески наблюдая за неуклонным исполнением христианских обязанностей артелью своих рабочих.
На артель, состоящую человек из тридцати, Родион смотрел как на своих детей, за которых надобно будет дать отчет Богу. Он содержал их хорошо и строго наблюдал за их нравственностью. С юных лет воспитанный в страхе Божием, искренно преданный Православной Церкви и строго соблюдавший ее уставы, он завел, что в воскресные и праздничные дни вся артель непременно бывала в церкви на всенощной и обедни. Кроме того, при помощи знакомого дьячка Покровской церкви он обучал своих рабочих церковному пению, и за работой они вместо светских песен пели песни духовные.
Во всех своих действиях Родион отличался чрезвычайной мягкостью, кротостью и миролюбием, а на рабочих действовал не угрозами или наказаниями, но разнообразными мягкими увещевательными способами, влиявшими на нравственное их расположение...
В эти годы Саратов был наводнен множеством раскольников. Секты враждовали между собой, сходясь только в одном: в ненависти к православным, которых в сравнении с ними было меньше. Кроме того, многие из православных, долго находясь среди раскольников, пребывали в состоянии двоедушия и сомнения.
Именно в этот период Господь открыл Родиону новую возможность для служения людям — служение миссионерское, апостольское, способствовавшее возвращению в лоно Матери-Церкви многих и многих заблудших и погибельно отпавших от нее душ раскольников. Известный в Саратовской губернии старец Семен Климыч посоветовал ему заняться собеседованием с раскольниками с целью побудить их присоединиться к Православной Церкви...
Родион начал вести беседы о вере, основываясь единственно на слове Божием и на изъяснениях оного святыми отцами Церкви. Постепенно он подводил отпавших от истинной веры к осознанию того, что, оспаривая Священное Писание и святоотеческое толкование, они превращались в противников Христа, Его слов и учения, то есть в „антихристов“. Этот новый оборот, который приняли собеседования, привел в движение раскольников, озадачил их и во многом способствовал убеждению в истине. Раскольники то и дело либо сами приходили к своим противникам, либо зазывали их к себе на беседы. Будущий отец Иларион стал с ними заниматься много и успешно...
Братство, возглавленное Родионом, стало известно далеко за пределами Саратова. Видя, что Господь благословил начальные труды успехами, Преосвященный Иаков испросил у Святейшего Синода дозволения учредить в своей епархии миссию для обращения раскольников. Сохранились достоверные сведения о том, что Родион Пономарев был одним из самых ревностнейших и деятельнейших миссионеров. Но, рассказывая впоследствии в Оптиной Пустыни об этом периоде саратовской жизни, старец Иларион свое личное участие в делах миссии всегда оставлял в тени, проявляя столь свойственные ему скромность и смирение.
Так прошло девять лет. „Хотя мы и богоугодно старались жить, — вспоминал он в Оптиной Пустыни, — и, казалось, будто и делами благочестивыми занимались, но чувствовалось мне, что мы все еще не так живем, как бы следовало, что монахи лучше нас живут“.
Иноческая жизнь уже и в ранней юности привлекала его, а теперь, тридцати трех лет от роду, он серьезно задался вопросом: не настала ли для него пора вступить на этот путь. Отзвук первых впечатлений от давних паломничеств к Киево-Печерским святыням породил в душе его желание ближе присмотреться к монашеской жизни и к монастырям. В течение девяти месяцев знакомился он с замечательными русскими обителями: Сарова, Суздаля, Ростова Великого, Белозерска, Тихвина, побывал на Соловках, в Почаеве, на Валааме, в Глинской и Площанской пустынях. Именно в этих поездках Родион получил благословение непременно побывать у Оптинских старцев Льва и Макария. Так впервые, через подвижников из других обителей, была зримо явлена Родиону воля Божия, направляющая его стопы в Оптину Пустынь.
Приехав в Оптину, нашел он в старцах Льве и Макарии то, чего искала душа его. Отец Макарий много беседовал с будущим иноком, посещал его в гостинице, принося с собою какую-нибудь книгу для разъяснения предложенных им вопросов.
Возвратясь в Саратов и управившись со всеми мирскими делами, он вскоре вернулся в Оптину Пустынь, чтобы вступить на новый, трудный путь подвижнической жизни. Так на тридцать четвертом году от рождения, 13 марта 1839 года, Родион, Промыслом Божиим, был определен на жительство в Оптинский Иоанно-Предтеченский Скит, в келлию по соседству с келлией игумена Варлаама, только что прибывшего с Валаама. Наряду с руководством старцев Льва и Макария, обрел Родион в первое же время скитской жизни и еще одного опытного наставника — Валаамского подвижника, оказавшего благотворное влияние на духовное преуспеяние новоначального...
Вступая в 1839 году в должность скитоначальника, преподобный Макарий избрал себе в келейники Родиона, который 13 августа 1849 года был пострижен в мантию и стал иноком Иларионом.
Должность келейника, которую исправлял отец Иларион в течение двадцати лет, ставила его в постоянное тесное общение со Старцем, что особенно благоприятствовало достижению твердого, прочного, испытанного многими искушениями отсечения своеволия. По вере своей отец Иларион много пользовался примером богоугодной жизни старца Макария, исполненной любви, смирения, кротости и простоты. Насколько велика была преданность отца Илариона своему Старцу, свидетельствует одно происшествие. Однажды преподобный Макарий отлучился из обители для посещения духовных детей своих. В пути экипаж опрокинулся в ров, и Старец получил вывихи и сильные ушибы, о чем и было сообщено в Оптину Пустынь. В это время отец Иларион был тяжело болен. Однако, получив это известие, он немедленно, забыв собственное недужное состояние, поспешил с врачом к своему духовному отцу, проехав около трехсот верст на перекладных по плохой осенней дороге.
Было у инока Илариона и еще одно послушание — садоводство и цветоводство. После правила, на заре, когда вся братия уже разошлась по келлиям, у инока Илариона в саду шла работа: он прививал деревья, обмазывал яблони, сажал цветы. Любителям цветоводства было чем полюбоваться, посещая Скит, покрытый благоухающими цветниками,– трудно было поверить, что все это дело усердия одного человека, неувядаемый плод послушания и любви к своему наставнику...
В 1853 году отца Илариона рукоположили в иеродиакона. Будучи диаконом, время, назначенное для отдыха и сна, отец Иларион употреблял преимущественно для чтения отеческих писаний. Для сна он до самой своей кончины отводил не более четырех часов в сутки. По благословению Старца отец Иларион завел домашнюю аптечку и занимался лечением братии обители и Скита, для чего хаживал к больным и часто исполнял дело фельдшера. Поздней осенью и зимой он занимался еще и ложечным рукоделием...
В предсмертные дни преподобного Макария многие его духовные чада были переданы им отцу Илариону, ставшему 21 апреля 1857 года иеромонахом. Это было начало его духовнического пути, облагодатствованного преемственностью старчества.
Pages: 1 2
