Неделя 6-я, ваий (цветоносная, Вербное воскресенье). Проповедь протоиерея Георгия Митрофанова
Апрель 16th 2011 -
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Праздник Входа Господня в Иерусалим далеко неслучайно приходится на канун Страстной седмицы. Он открывает собой глубоко драматичные, исполненные воспоминаний о Страстях Христовых богослужения Страстной седмицы. В этом празднике заключен очень глубокий смысл, и смысл его таков, что он глубоко отличается практически от всех двунадесятых праздников. Это самый печальный, самый драматичный, исполненный глубокого ощущения одиночества Христа в этом мире, праздник.
И сегодняшнее евангельское чтение очень выразительно открывает нам смысл этого праздника. Христос уже совершил Свое земное служение; Он уже многих одарил Своим состраданием, Своей любовью, многих исцелил, позволил многим стать людьми, приобщенными к подлинному Божественному откровению. Многие пошли за Ним, многие, как им казалось, уверовали в Него, но очень многие по-настоящему так и не восприняли смысл служения Христова. И все это уже хорошо сознавая, глубоко переживая то, что наступил последний момент Его земного служения, когда Ему предстоит претерпеть глубокие страдания, не только телесные, но и духовные, Спаситель остается один. Один в канун Своего внешнего земного торжества, когда Он входит в Иерусалим. Почему?
Сегодняшнее евангельское чтение повествует нам о том, что даже в эти трудные для Него дни, исполненный любви к людям, Он совершил одно из самых замечательных Своих чудес – Он воскресил четверодневного Лазаря. И, тем не менее, Он один. В Вифанию к Нему немало приходило людей, чтобы подивиться тому, как можно воскресить умершего. И в это время ко Христу подошла только одна женщина, которой Господь открыл то, что великому Спасителю мира, Господу, Который только что столь многих исцелял, столь многим помогал, предстоит принять страшную смерть. И только эта женщина, которой Господь открыл эту великую тайну, подошла к Нему и принесла Ему в дар святое миро, омыв Его ноги этим миром. Обратите внимание на этот поразительный эпизод: никто даже из апостолов как будто не понимает того, что предстоит Спасителю; не чувствует того, что всем им предстоит пережить. А эта женщина, которая к тому же оказалась блудницей, которая в прошлом вела очень греховную жизнь, вдруг прозрела будущие страдания Спасителя.
Евангелие повествует нам о том, как один из апостолов, тот апостол, которому предстояло предать Христа, Иуда Искариотский, повел себя в тот момент, когда Христа помазывали миром. Он стал говорить, что миро лучше было бы продать, а деньги раздать нищим. Что стояло за этими словами Иуды? Не только жадность и не столько жадность, сколько нечто иное – полное непонимание того, кто такой Христос, и зачем пришел Христос в этот мир. Иуда рассуждал очень по-человечески, как, впрочем, рассуждали и рассуждают по сей день многие христиане; как рассуждали и апостолы, которые спорили о том, кто сядет одесную, а кто сядет ошуюю Спасителя. Многим даже апостолом казалось, что Христос пришел утвердить в этом мире Свое земное величие, Свое земное царство. Они не понимали, что Царство Христа не от мира сего. И когда Иуда рассуждал так, как нам об этом повествует Евангелие, он говорил лишь об одном: о том, что и ему Бог нужен только для того, чтобы жизнь на земле стала иной, стала лучше. Ему не нужен Бог, Который создает Царство не от мира сего. И Иуда рассуждал так, как нередко рассуждали многие люди, для которых и сейчас Церковь нужна только для того, чтобы улучшить их жизнь на земле, и которые к Богу приходят только для того, чтобы получить для себя нечто земное.
Задумаемся над этим, дорогие братья и сестры, в дни Великого поста. Не поступаем ли мы подобным же образом? Не идем ли мы к Богу часто только для того, чтобы получить от Него земное благополучие? А если это так, то не уподобляемся ли мы Иуде, задавшему вопрос: а зачем нужно воздавать Христу, уже обреченному на страдания, эти странные почести? Не лучше ли указать Христу на то, чтобы Он помогал нищим, которых всегда мы, люди, будем иметь между собой. И в этот момент Христос особенно глубоко, должно быть, переживал Свое одиночество. Может быть, никогда так сильно, так глубоко оно не переживалось Им, это одиночество среди людей, даже, казалось бы, готовых уверовать в Него, в момент, когда Он буквально дословно исполняя ветхозаветные пророчества, вступил в святой град Иерусалим.
Ведь Он неслучайно въехал в Иерусалим на осле – так было возвещено пророками. И все, казалось бы, тогда должны были узнать в Нем Мессию. И ведь, кажется, узнали. Толпы людей, тысячи людей вышли приветствовать Его с пальмовыми ветвями; тысячи людей, казалось бы, наконец признали в Нем долгожданного Мессию-Спасителя. И вот Христос – представим это себе зримо – въезжает в ликующий град Иерусалим. Все радуются, даже книжники и фарисеи должны в этот момент умолкнуть, ибо народ готов их растерзать, если они попытаются усомниться в великом Христе, в великом Мессии, входящем в Иерусалим.
Но Спаситель знает, как преходяща эта человеческая радость. Он видит лица людей, ликующих, приветствующих Его, давящих друг друга в желании подойти ближе к Нему с этими пальмовыми ветвями – и знает, что эти люди, которые сейчас ликуют, уже очень скоро закричат: «распни, распни Его». Почему это случится? Почему это произойдет? Сегодняшнее евангельское чтение дает нам поразительно простой и ясный ответ на этот вопрос. В последнем стихе сегодняшнего евангельского чтения как будто незаметно, как будто слегка святой апостол и евангелист Иоанн замечает, что люди пришли для того, чтобы увидеть чудо, потому что слышали о чуде, слышали о воскрешении четверодневного Лазаря. Они пришли не ко Христу; они пришли к чудотворцу. Они пришли не к Спасителю мира, а к некоему кудеснику, который воскресил мертвеца, четыре дня пролежавшего во гробе; который, конечно же, может дать им бесконечно большее количество чудес, чудес конкретных, земных. Люди пришли за чудом. Они не пришли, потому что уверовали во Христа как во Христа; они не пришли, тем более, для того, чтобы разделить со Христом Его крестные муки; они не пришли ко Христу просто потому, что полюбили Бога и захотели преобразиться, стать лучше. Они пришли увидеть чудотворца и подивиться чуду.
И когда чудес оказалось мало, когда они почувствовали, что великий чудотворец может быть схвачен, судим и распят на кресте, они не просто перестали веровать в Него; они возненавидели Его. Им нужен был такой Бог, Который бы соответствовал их представлениям о Боге. И они не хотели знать Бога таким, каким Он был на самом деле – любящим, всепрощающим, способным настолько полюбить человека, что даже готовым принять на Себя простую, человеческую смерть, с простыми, человеческими муками на кресте. Такой Бог был им не нужен. Нужен был чудотворец, громовержец, который всех людей заставит в страхе и трепете поклоняться себе. Бог любящий и страдающий для большинства людей оказался и, видимо, оказывается недоступным.
Глубокая драма Богочеловека Христа заключалась в том, что когда Он въезжал в радующийся Ему город, Он все это знал. Он видел лица людей, которые ликовали, и прозревал искаженные злобой эти же лица, когда они будут кричать «распни Его». Но, зная все это, Он продолжал любить этих людей. На это был способен только Бог, а люди не могли оценить этого. Они не могли понять того, что Бог может не только людей повергать в страх и трепет Своим величием; но может, как простой человек, прийти к ним и одарить их Своей любовью, разделить с ними их скорби, их страдания и даже принять на Себя человеческую смерть. Чтобы явлено было им, что они – Божьи, что Бог с ними, всегда и во всем, даже в их земных страданиях.
Будет еще страдание Гефсиманской ночи, и будут еще звучать на службах Страстной седмицы удивительные слова об этих страданиях Христовых в Гефсиманском саду. Но страдания эти начались уже тогда, когда Спаситель торжественно входил в Иерусалим. Еще недавно апостолы, которые, казалось бы, знали самое главное о Христе, спорили о том, кто будет выше в Царстве Небесном, а вернее, не в Небесном, а в земном, которое, как они надеялись, создаст для них Христос; еще недавно люди, приходившие для того, чтобы получить от Христа избавление от своих земных страданий, от своих болезней, шли за Ним толпами. Но сейчас наступал иной период. Период одиночества Богочеловека среди людей.
И когда наступят службы Страстной седмицы, когда каждый из нас будет видеть не Христа воскресшего, не Христа преобразившегося, но Христа страдающего, пусть каждый из нас задумается над тем, кто он сам по отношению ко Христу. Быть в ликующей толпе, встречающей великого кудесника и чудотворца, размахивать пальмовыми ветвями или ветвями вербы и, давя своих ближних, кричать «осанна», еще не значит быть христианином. Христианами становятся только тогда и только те, кто остается со Христом всегда, кто несет со Христом Его крест, кто любит Христа не потому, что Он чудотворец и кудесник, не потому, что Он облегчает жизнь здесь, на земле, а любят Его просто – потому, что Он прекрасен, просто потому, что Он свят, просто потому, что Он добр.
Есть ли у нас это чувство ко Христу? Есть ли у нас такая вера во Христа? Вот вопрос, который должен задать каждый из нас, потому что ведь можно прийти в храм, порадоваться искренне, освятить вербу, а потом не словами, так делами кричать – кричать всей своей дальнейшей жизнью: «распни Его», впадая в грехи, презревая все то, чему учил Христос.
Задумаемся над этим, и пусть службы Страстной седмицы станут для нас временем самого глубокого, самого тесного общения со Христом страждущим, со Христом умирающим на кресте и именно поэтому – со Христом, спасающим нас. Аминь.
Метки: Великий Пост, Господен в Иерусалим
